Лев Толстой в последние десятилетия своей жизни стал фигурой почти легендарной — и при этом неудобной, раздражающей, мучительной. В чем же причина такой двойственности? Чем больше он превращался в «живого классика», тем сильнее его тексты и поступки оборачивались вызовом обществу, семье и самому себе. В «Крейцеровой сонате» он показал супружество как узаконенное насилие, невинную домашнюю музыку — как инструмент прелюбодеяния, а любовь — как предвестие катастрофы. Повесть переписывалась девять раз,...