Аглая, молодой дьяк Алексей Ремезов и отец Тихон, бледный, с посиневшими губами, сидели в избе конюха деда Евлампия. Катерина, дочь Евлампия Фокича, торопливо доставала из небольшого сундучка чистую ткань, разные флакончики и склянки, чтобы обиходить раны и ожоги. Отец Тихон с трудом снял свои сапоги, голенища которых хоть и немного спасли его от огня, но всё же даже крепкой обуви было недостаточно, чтобы сдержать такой жар. Большие волдыри вздулись на покрасневшей коже, но он стоически терпел боль...

— Развод! — завопил муж. — Завтра же пойду в суд с заявлением! Ни минуты с тобой больше не хочу жить! Все, хватит, надоело! Ни романтики! Ни ума! Ни фантазии у тебя нет! Незадолго до этого... — Боря, ты думаешь, нас рассадили, чтобы ты любезничал с кумой? — саркастично поинтересовалась Варвара. — О да, только для этого и рассадили! — скользнув по ней мимолетным взглядом, усмехнулся муж. Снова склонив голову к крестной внучки, он продолжил любезничать с ней. Варвара вспыхнула, гневная отповедь уже...