Высветить часть загадок Пушкинской мистификации я постараюсь через фрагмент 3 главы, начиная со слов: «Германн трепетал, как тигр, ожидая назначенного времени», до конца обозначенной главы. С первой строчки выбранного мною фрагмента автор резким сравнением «трепетал, как тигр» указывает на то в какой степени решимости пребывал Германн. Он запускает свое природное, страстное, ранее беспрестанно подавляемое им начало. Уже не умеренность и расчет им руководят, а пылкость и необузданное воображение...

Отмечается, что русская проза XIX века воплощает движение от стереотипов к индивидуализации образов чужестранцев, однако трагедия Германна интерпретируется с помощью слов : «Германн немец, он расчетлив, вот и все, подумал Томский». Мнение о Германне как только немецком герое разрушается этого же героя, Томского: «у него профиль Наполеона, а душа Мефистофеля. Я думаю, что на его совести по крайней мере три злодейства». Портрет своевольной и самоутверждающейся личности приобретает обобщенные черты...