Были художники, проведшие жизнь в погоне за светом. Ловцы солнечных лучей, музыканты аполлоновых струн, выразители настроения, разлитого в аэре. Были те, кто исследовал уникальность текстуры. Искал тактильного откровения, переносил на холсты интригующую нежность шёлка, причуды бархатных складок, холод эфеса в ладони... Иван Николаевич Крамской был художником принципиально нового толка. Охотником за мыслями. Проводником в бездны разума. Написанные им портреты обладают магическим свойством. Они не просто отвечают на Ваш взгляд своим — они Вас буквально рассматривают...

«О! как я люблю живопись! — с восторгом писал Иван в своём юношеском дневнике. — Милая живопись! Я умру, если не постигну тебя хоть столько, сколько доступно моим способностям. <...> Живопись! Я готов это слово повторять до изнеможения, оно на меня имеет сильное влияние; это слово — моя электрическая искра, при произнесении его я весь превращаюсь в какое-то внутреннее трясение. В разговоре о ней я воспламеняюсь до последней степени. Она исключительно занимает в это время всё моё внутреннее существо — все мои умственные способности, одним словом, всего меня»...