Будильник не звонил — проснулся сам. В кухне тихо, как в пустом подъезде: часы на стене тикают, фильтр капает последние капли в чайник, за окном ранний март дышит тонким мокрым снегом. Я включил свет — жёлтый круг лег на стол, на скатерть с мелкими синими цветами. На спинке стула висела Лёнина толстовка, тёплая, выстиранная вчера, — она всегда забывает её утренним рывком. На подоконнике — кроссовки, аккуратно развернутые носками к двери, как солдаты перед построением. Я вдруг поймал себя на мысли,...

Галя сидела на кухонном табурете, глядя в окно. За стеклом моросил осенний дождь, словно оплакивая ушедшее лето. Вспомнились слова Леши, сказанные как-то вечером, когда они сидели на диване, уставшие после тяжелого дня: – Знаешь, Галь, я теперь понимаю выражение «быт заел». Тогда она не придала этому значения. Подумала, что он просто устал. Но сейчас, после развода, эти слова звучали как приговор. А ведь и правда, быт их заел. Хотя справедливости ради, основной груз забот о доме и детях лежала на ее плечах...