К 135-летию Короля поэтов Игоря-Северянина "Матерый человечище" Лев Толстой (ф.1) не только не кушал мяса и ходил босой по аллеям Ясной Поляны, но и открывал юные дарования. Порой непроизвольно. Как это случилось в январе 1910 года, когда к маститому писателю приехал его ученик и литературный последователь Иван Наживин(2). Под чаек и наливку гость прочитал хозяину стихи из тоненькой брошюры Игоря Северянина «Интуитивные краски» (3). Особенно зацепила Толстого поэза со словами: «Вонзите штопор в упругость пробки, - И взоры женщин не будут робки!..» (4) Лев Николаевич сначала посмеялся, а потом осерчал: " Чем занимаются! - вспылил он. - И это литература?! Вокруг - виселицы, полчища безработных, убийства, невероятное пьянство, а у них - упругость пробки!». Иван Наживин скрупулезно относился к классику, записывая все, что он говорит, а потом публикуя цитаты в газетных очерках. Вот и отзыв мэтра о Северянине стал вскоре всенародным достоянием, дав импульс к громокипящей славе будущего Короля поэта в десятых годах двадцатого века. Как говорил Оскар Уайльд (5), на которого в избранном имидже равнялся Северянин, «лучше всего, если тебя обругает классик». Классик обругал - и жизнь наладилась. Уже через три года литературный мир России "взорвет" суперсборник "Громокипящий кубок" (6) с предисловием Федора Сологуба (7), любовно изданный сперва Грифом(8), а затем Пашуканисом (9,10). Лев Толстой (ум. ХI/1910) этого уже не увидит. Но, бутыль триумфа Короля поэтов была им уже откупорена
Руководить львиной стаей может только наиболее благородный самец, который будет принимать разумные решения, которые выгодны всем членам общества. Именно таким был Мумбаса, однако лидер погиб к великой радости его подлого родственника Шрама, мечтающим о власти в прайде. Маленькой Симба не успел постигнуть все премудрости управления сообществом, поэтому наследник пока не может выполнять обязанности вожака...