Дядя Ерошка живее и сочнее Натаниэля Бампо – сравнение-то напрашивается. Действующие лица там: английская армия, поселенцы и индейцы; здесь: российская армия, казаки и чеченцы. Но далеко Ф. Куперу до Л. Толстого. Понимаю, что сравнение хоть и напрашивается, но вряд ли уместно. Все-таки Купер – это жанровая литература, а Толстой – это просто Литература. Молодой человек, Дмитрий Андреевич Оленин, богатый, порядочный, слегка поистрепавшись, слегка поистаскавшись и даже слегка позагрязнившись в московском...

…Весь этот вечер провел Оленин  с дядей Ерошкой на крыльце своей новой квартиры. Он велел вынести стол, самовар, вино, зажженную свечу и за стаканом чая и сигарой слушал рассказы старика, усевшегося у его ног на приступочке. Несмотря на то, что воздух был тих, свеча плыла и огонь метался в разные стороны, освещая то столбик крылечка, то стол и посуду, то белую, стриженую голову старика. Ночные бабочки вились и, сыпля пыль с крылышек, бились по столу и в стаканах, то влетали в огонь свечи, то исчезали в черном воздухе, вне освещенного круга...

В критических замечаниях современников Толстого, доброжелательных и враждебных, по поводу его «Казаков» были, конечно, и верные наблюдения

…Старик взглянул в окно и остановился. — Здравствуй, добрый человек, — сказал он, приподнимая над коротко обстриженною головой свою шапочку.— Ты начальник армейских, что ли? — Нет, я юнкер. — А пьяница ты? Чихирь пьешь? — Отчего ж? я выпить люблю. — Э, да ты я вижу молодец! Мы с тобой кунаки будем, — сказал дядя Ерошка. — Заходи, — сказал Оленин. — Вот и чихирю выпьем. — И то зайти, — сказал старик. По лицу старика видно было, что юнкер понравился ему, и он сейчас понял, что у юнкера можно даром выпить...