Я стояла, совершенно растерянная, всего лишь пару долгих секунд, но этого времени хватило, чтобы кровь прилила к лицу, а сердце гулко, оглушительно стукнуло в висках, отбивая панический ритм. Мир сузился до точки, а потом – щёлк! – словно кто-то дёрнул внутренний рубильник, и на смену оцепенению пришла старая добрая Лина. Та самая девчонка из детдомовского прошлого, которая не боялась никого и ничего, умела и наглых мальчишек за волосы дёрнуть так, чтобы запомнили, и довести до белого каления даже самых стойких воспитателей...

Третью ночь подряд видела Наталья один и тот же сон, и заканчивался он до жути явственно. Так явственно, что вспоминая его, она холодела от ужаса. Она просыпалась среди ночи, потерянно ходила по дому, по привычке начинала утренние хлопоты. Но нет-нет да наваливались туманные видения сна, и Наталья, опираясь на столешницу, стояла, опустив голову, стараясь не думать, не думать об этом. А снилась ей дочь. Будто б малая ещё совсем, будто б тонет она в реке. И так явственно тянет к ней ручки: помоги, мол, помоги...