В Дрезденской галерее, перед знаменитой "Сикстинской Мадонной" Рафаэля, стояли двое. Утреннее солнце мягко освещало полотно размером 265 на 196 сантиметров, создавая особую атмосферу таинственности. "Знаешь," – Алекс бережно коснулся плеча Олеси, – "есть удивительная история о том, как эту картину вместе с другими перевозили в СССР после войны. Её заворачивали в специальную ткань, пропитанную воском, чтобы защитить от влаги. А знаменитые путти внизу картины даже стали символом послевоенной эпохи...

Он никак не мог выбросить из головы ту девушку. Шелк ее волос, белые покатые плечи, лицо, словно сошедшее с тех картин, что он только мечтал написать... Рафаэль отложил кисть и краски и заложив руки за голову лежал на холодном полу. Стены этого красивого и просторного дома должны были в скорости быть покрыты написанными им фресками, но как же работать, если в каждой из них художник хочет написать лицо той таинственной незнакомки. Он должен вернуться к ручью, должен найти ее, заговорить, узнать имя и кто она, хотя бы просто увидеть ее еще раз...