В мастерских «рисовальщиков», именно так звали художников до того, как им позволяли величаться мастером — царила строгая кухня цвета. В ней варились чудеса. Рецепты темперы передавались почти шёпотом, как заклинания. Каждый причастный был немного алхимик, немного повар, немного колдун. Что подсыпать в краску? Как смешать, чтобы синее стало небесным, а алый напоминал оттенок плаща прокуратора? Чёрную краску получали из сожжённой виноградной лозы, миндальной скорлупы или просто из сажи — как будто вечерний полумрак сметали в ступку...

В 1905‑м году Париж содрогнулся. На Осеннем салоне в зале с ожидаемыми скульптурами и привычными зрителю картинами стояла Она. Работа Анри Матисса «Женщина в шляпе». Сочетание грубых мазков и невероятно дерзкой цветовой палитры — зелёный в лице, апельсиново‑розовый в тени — вызвали у парижан в лучшем случае нервный смех. Критик Луи Воксель глянул на зал, где картины сияли так, что казалось, стены плавятся, и процедил: «Donatello parmi les fauves» — «Донателло среди диких зверей»*. Он имел в виду скульптуру, окружённую этой буйной живописью...