Поначалу шокирует, с какой беспощадностью - яростно и страстно - пишет Юрий Нагибин о любви к Ахмадулиной. Сердце читателя противится такой манере, постепенно нарастает протест. Не случайно в комментах, которые пришли на первую часть публикации, не обошлось без отрицательных эмоций: досталось всем - и Нагибину, и Ахмадулиной, и Евтушенко - заодно всей советской литературе, - и, разумеется мне. Я солидарен с теми читателями, которые понимают, что даже в дневниковых записях Нагибин остаётся художником...

„Что ни говори, а исход жизни по-своему интересен. Последний акт недолгого действия жалок, страшен, гадок, но не лишён какой-то поэзии.“ — Юрий Нагибин Вера Ивановна, человек, которого я бесконечно уважаю и многому ей обязана, говорит, что три дня назад у нее так прижало сердце, что она решила: это конец. Она давно чувствует, что конец близко. Внутренние ощущения, внешние приметы... А через минуту говорит: "Мне нужна швейная машинка". Я улыбаюсь, но так, чтобы она не видела. Машинка - это не тортик съесть и чаем запить...