И я когда-то жил в городе, где на домах  росли  статуи, где по улицам с криком «растли!  растли!»  бегал местный философ, тряся бородкой,  и бесконечная набережная делала жизнь  короткой.    Теперь там садится солнце, кариатид  слепя.  Но тех, кто любили меня больше самих  себя,  больше нету в живых. Утратив контакт с  объектом  преследования, собаки принюхиваются к  объедкам,    и в этом их сходство с памятью, с  жизнью вещей...