Я изучаю советское время и советскую историю и в том числе советский театр. Я не буду называть фамилию этого замечательного человека, режиссера и педагога, но расскажу одну из историй из его жизни. Этот талантливый человек родился в 1924-м году в Москве и по национальности был немцем. Фамилию он благополучно, еще до войны сменил, но, видимо, имел возможность видеть то, что происходило вокруг и на всю жизнь, а умер он в 1984-м году, приобрел привычку, которая несколько обескураживала его друзей и коллег. Итак, что же это была за привычка!? Как вы думаете!? Он был осторожным, лишних слов не говорил!? Конечно. Но была и еще одна привычка. В 1950-е годы, в 1960-е многие артисты и режиссеры уже расслабились, не было того удушающего жуткого сталинского времени, а уж молодежи, которая входила во взрослую жизнь, совсем было трудно понять эту привычку, так как времена Хрущева и Брежнева были относительно свободными и цивилизованными. А привычка простая. Если бы вы получили от нашего героя письмо, где бы он с вами делился какими-то своими планами или впечатлениями, то вы бы в этом письме не увидели бы ни одной фамилии и ни одного имени! Например, выглядело это так. Вот он пишет письмо своему другу Боре. Конечно, он называет друга по имени, но дальше в письме не было ни одного имени. Итак: "Боря, вчера я был на вечере а А.И. Туда пришел и Г.П. и Т.К., была и А. Ты помнишь, что А. только что вернулась из Сочи, где она отдыхала". Итак во всех письмах. Наш режиссер, выросший в тяжелые годы сталинских репрессий, понимал, что лучше не писать не только лишнего, но и не упоминать имен. Боря поймет, что это за "А.И.", и что это за "А", которая вернулась из Сочи. А вот любому постороннему читателю, кому попадет это письмо будет уже невдомек. И эта привычка нашего героя сохранялась у него на протяжении всей жизни, так она укоренилась. Кстати, наш герой был в армии во время Великой Отечественной, потом поступил в школу-студию при МХАТе, и его учениками являются выдающиеся наши советские актеры. Если догадались о ком я пишу - напишите.

Питер, как я и хотел, был очень душевным, местами пронзительным, но неизменно светлым. У меня уже вырабатывается авторская концепция концерта – сначала все плачут, а к финалу все пляшут. Но и слёзы эти чисты и светлы. Кто был – делитесь впечатлениями.