Сорок пять лет — возраст, когда вроде бы все должно быть понятно. Работа, семья, планы на будущее. У Антона не было ничего. Работу потерял три месяца назад. Сокращение штата — так красиво это называлось в документах. А по-человечески — просто выкинули на улицу. После пятнадцати лет верной службы. — Ничего личного, Антон Викторович, — говорил директор, не поднимая глаз от бумаг. — Времена трудные, оптимизируем процессы. Оптимизировали. За счет него. Жена ушла через месяц после увольнения. Тоже без лишних слов — собрала вещи и исчезла к маме...

Будильник не звонил — проснулся сам. В кухне тихо, как в пустом подъезде: часы на стене тикают, фильтр капает последние капли в чайник, за окном ранний март дышит тонким мокрым снегом. Я включил свет — жёлтый круг лег на стол, на скатерть с мелкими синими цветами. На спинке стула висела Лёнина толстовка, тёплая, выстиранная вчера, — она всегда забывает её утренним рывком. На подоконнике — кроссовки, аккуратно развернутые носками к двери, как солдаты перед построением. Я вдруг поймал себя на мысли,...