Зубакин шагал по дороге, ссохшейся, потрескавшейся от жары, с двумя укатанными до гладкости колеями, шагал мимо картофельного поля справа и пшеничного – слева, шагал за своей длинной тенью, щурясь от ослепительных вспышек стекла на дороге. Хотелось верить, что все это было не с ним, Зубакиным, а с кем-то другим. «Но ведь было, было! – лихорадочно и зло говорил он себе. – А теперь надо жить, работать, забыть». Ему было очень трудно не вспоминать о прошлом. Оно шло за ним тенью, и он не мог от него убежать...