Габриэль Боднариу. Тимишоара, Румыния. Мои картины - это я сам. Поэтому говорить о них - значит говорить о моей жизни. Я считаю, что любая автобиография должна начинаться с феи детства и должна заканчиваться точно так же. Какими бы мы ни стали с годами, я не верю, что это может что-то изменить на фоне нашей личности. То, что мы сами видим в себе, как я вижу, та же самая сказка, пытающаяся приспособиться к неизведанной вечности. Я расскажу вам сцену из моего детства. Я не мог говорить до 5 лет, и любая попытка что-то сказать моим родителям или друзьям заканчивалась рисованием...

Этим летом я, как вы догадались по моим публикациям, живу в Тбилиси, у меня старый дореволюционный дом, с итальянским двориком, трехметровой высотой потолков, лепниной, скрипучим дубовым паркетом, резными камодами, круглыми столами, и верандой с погребом, в последнем чудно разместилась ванная комната, в которой можно помыть роту солдат, – подозреваю, к комнатах еще остались тени представителей грузинской знати времен князей. Утром я подхожу к стеклянной входной двери и фотографирую вот эту арку...

Отношения с Кандинским они так и не оформили. Впрочем, у нее осталось достаточно его картин, которые она передала в Городскую галерею Люнбаххауз в Мюнхене только в 1957 году вместе со своими полотнами. Ох уж этот мятежный мятущийся Кандинский. Я впервые столкнулась с ее картинами в нельзяграмме. Лента подкинула яркие картины. Посмотрела. Отметила для себя цельность ее работ и кажущуюся простоту. Но нет, простотой тут и не пахнет. Всмотритесь в натюрморт. Имприматура, которую в некоторой степени...