Елена Сергеевна сидела на кухне дочери, гипнотизируя взглядом чашку с остывшим чаем. На чашке был нарисован жизнерадостный енот с печеньем, но самой Елене Сергеевне печенья не хотелось. Ей хотелось валерьянки, тишины и, возможно, большой мухобойки, чтобы прихлопнуть витавшее в воздухе напряжение. За окном серый питерский ноябрь пытался смыть остатки оптимизма с городских улиц, а здесь, на двенадцатом этаже в «двушке» на проспекте Просвещения, разворачивалась драма, достойная пера Островского, если бы тот писал для форумов о семейных конфликтах...