Август под Петербургом выдался странным — не по-северному знойным. Воздух над кладбищем дрожал маревом, густо замешанным на запахе нагретой хвои, увядающих венков и влажной земли свежевырытой могилы. Солнце, пробиваясь сквозь высокие, почти черные от жары кроны сосен, бросало на гранитные плиты и скорбные фигуры резкие, короткие тени. Казалось, сама природа затаила дыхание перед лицом человеческой потери, но не из сочувствия, а в тягостном ожидании бури, набухающей где-то за горизонтом. В центре этого застывшего полотна скорби стояла  Вера Петровна Бориславская...

Мысли о разговоре с детективом, не покидали Кирилла Леонидовича весь день. Мать была права: Волков —  авантюрист. Одного не мог понять хирург Бориславский —  почему  его собственный желудок сжимался от неприязни не только к Никите, но и к себе самому, к этому грязному методу? Кирилл  взял телефон, набрал номер матери. Ее голос в трубке был спокоен: — Мама, ты одна? — Кирилл, есть какие-то новости? — проигнорировав вопрос сына, спросила Вера Петровна.  — Мама, детектив прислал данные. У Волкова серьезные финансовые проблемы, большие долги...