Когда слышу имя Николая Рериха, сразу представляю Гималаи. В Гималаях я никогда не была и видела их только на фото, в кино и живописи. Но именно Гималаи Рериха — пронзительно яркие, одновременно холодные и теплые, мягкие и резкие, безучастные и манящие, создали для меня стойкий образ этого массива и стали визитной карточкой самого художника. Однако, побывав на большой выставке Рериха в Новой Третьяковке в Москве, я вспомнила и заново осознала, что Рерих — это не только горы, не только Тибет и Гималаи, не только поиски Шамбалы, но и много всего другого...

Я естественно не помню первую выставку Рериха в Москве в 1960-м году, тогда меня еще не было. А вот выставку в марте 1991 года в Академии художеств я помню. Я помню, что на нее не попал, были толпы народа. На Рериха тогда ходили, как на молитву. Тогдашнее взбаламученная перестроечными мотивами публика жаждала опора: что мы, где мы, куда идем? Путь должен был указать Николай Рерих.  Путь на Восток, к самосовршествованию. Ашрам, шамабала, нирвана. Просветление! Гребенщиков пел: Есть имя, которого...