Сеня рядом и Белла пришел. Былое
Свекровь сожгла завещание мужа, чтобы оставить меня нищей. Она не знала, что настоящее завещание зашифровано в моей кулинарной книге
— Я сожгу его. Прямо здесь, на твоих глазах. Голос Алевтины Игнатьевны, моей свекрови, был сухим, как старый пергамент. Она стояла посреди гостиной, которую мы с Родионом обставляли вместе, и держала в руке плотный конверт без подписей. Её лицо ничего не выражало. Маска ледяного спокойствия, которую она носила с самого дня похорон. — Вы не можете, — ответила я, хотя голос мой дрогнул. Я знала, что может. И сделает. — Могу, Ксения. Я его мать. А ты — ошибка, которую он совершил. Ошибка, которая не получит ни копейки из состояния моего сына...
Муж высадил меня на трассе со словами: «Никому ты не нужна». Через час за мной приехал лимузин, который он видел только в кино
— Продать. И давай без вот этих твоих трагических вздохов, Ксения. Голос Ростислава, мужа, резал по живому, пока я смотрела на старые липы за окном. Те самые липы, под которыми мы с бабушкой прятали «секретики» в детстве. — Рост, я же просила. Мы договорились не трогать эту тему. — Кто это «мы»? Я договорился? Я просто дал тебе время свыкнуться с неизбежным. Он прошелся по комнате, хозяйским жестом проведя пальцем по пыльной крышке фортепиано. Словно уже оценивал товар перед продажей. — Это не просто квартира...