Семен стоял у окна, спиной к комнате, и смотрел в темноту, стараясь не встречаться глазами с женой. Анна не ходила по комнате – она металась. Ее пятки отбивали нервную, прерывистую дрожь по паркету. В воздухе витал запах духов – тяжелый, цветочный, сейчас казавшийся удушающим. — Ну? — ее голос, резкий и высокий, пронзил тишину. — И где она? Где моя машина, Семен? Ты же говорил, что "заехал на пять минут к коллеге за документами". В одиннадцать вечера. Сейчас три часа ночи. И моей машины нет в гараже!...

Осеннее солнце, ленивое и золотое, просачивалось сквозь тюль, рисуя на паркете причудливые узоры. Оно пахло увядающими астрами из палисадника и яблочным пирогом, который медленно доходил в духовке. В этом запахе, в этих бликах света на стареньком, но таком родном серванте, заключалась вся моя жизнь. Спокойная, устоявшаяся, как рецепт этого самого пирога, который достался мне еще от мамы. Жизнь, где каждый день похож на предыдущий, и в этом нет скуки — в этом надежность. Марина достала из буфета две любимые чашки — с тонкой синей каймой и трогательными васильками...