Бог. Евгений Замятин Было это царство богатое и древнее, славилось плодоносностью женского пола и доблестью мужеского. А помещалось царство в запечье у почтальона Мизюмина. И был такой таракан Сенька — смутьян и оторвяжник первейший во всем тараканьем царстве. Тараканихам от Сеньки — проходу нет; на стариков ему начихать; а в Бога — не верит, говорит — нету. — Да как же нету, бесстыжие твои глаза? Ты при свете вылезь да зеньки разинь. А то, ишь ты: не-ету… — А что ж, вылезу, — хорохорился Сенька. И вылез однажды. Вылез — и ахнул: Бог-то ведь есть и правда! Вот он, вот: грозный, нестерпимо-огромный, в розовой ситцевой рубашке, Бог… А Бог, почтальон Мизюмин, чулок вязал: любил он этим рукомеслом заниматься в сверхурочное время. Увидал Сеньку Мизюмин — обрадовался: — А-а, друг сердечный, таракан запечный, откуда ты, здравствуй! Почтальону Мизюмину нынче выговориться обязательно надо, а больше, как с Сенькою, не с кем. — Ну, брат Сенька, женюсь я. Невеста — первый сорт. Пойми ты, тараканья твоя душа: девица — из благородных, и приданого полтораста рублей! Ох и заживем мы с тобой! Заживем, Сенька? А? А Сенька от умиления глаза как вылупил — так и остался: все слова позабыл. У Мизюмина свадьба — на Красную Горку, и заказала ему благородная невеста, чтоб до свадьбы обязательно купил себе новые калоши. А то чистый срам: уж который год носит Мизюмин отцовские кожаные скробыхалы номер четырнадцатый. И как только Мизюмин на улицу — сейчас же за ним мальчишки: — Э! Э! Скробыхалы! Скробыхалы! Держи! Скробыхалы! Навязал Мизюмин чулок — и на Трубную пошел: чулки продать — новые калоши купить. Подвернулись Мизюмину щеглы в клетке: не щеглы — загляденье. — Сенька, я лучше щеглят куплю? Калоши-то еще крепкие… Купил клетку, поднес невесте в презент: — Вот чулки вязал — продал, щеглят вам купил. Не побрезгуйте уж: от чистого сердца. — Ка-ак? Чулки? И опять в скробыхалах? Ну, не-ет, терпенья моего больше нету. Подумать только: за чулочника замуж! Не-ет, нет, и никаких разговоров! Прогнала Мизюмина с глаз долой. Надрызгался в трактире Мизюмин, вернулся домой пьян-пьянехонек, за стены держится… А на стене — ждал Бога таракан Сенька: умиленно слушать, как всякий вечер, что скажет Бог. Горькими слезами хлюпал, шарил рукой по стене почтальон Мизюмин. И ненароком как-то задел пальцем Сеньку, полетел Сенька торчмя головой в тартарары в бездонное. Очнулся: на спине лежит. Берега — гладкие, скользкие; глубь страшенная. Еле-еле, далеко гдей-то потолок виден… И взмолился Сенька своему Богу: — Вызволи, помоги, помилуй! Нет, глубь такая — и Богу, должно быть, не достать, так тут и сгинешь. …Горькими слезами хлюпал почтальон Мизюмин, подолом розовой рубашки утирал нос. — Сенька, Сенюшка, один ты у меня остался… И где же ты… И куда ж я тебя, милый ты мо-ой… Нашел Сеньку Мизюмин в своем скробыхале. Пальцем выковырнул Сеньку из бездны — скробыхала номер четырнадцатый — и на стену посадил: ползи. Но Сенька даже и ползти не может, прямо очумел: до чего нестерпимо велик Бог, до чего милосерд, до чего могуществен! А Бог, почтальон Мизюмин, хлюпал и подолом розовой рубашки утирал нос. 📚 Сборники ¬ | | 2| 2| Ф Библиотека. Рассказы. Книги