Горячее еще не подали, а воздух за столом уже можно было резать ножом. Зинаида Аркадьевна Воропаева, хозяйка дома, с непроницаемым лицом сложила льняную салфетку. Ее движения были точны и выверены, как у хирурга перед операцией. Она взяла ручку из ридикюля. Один короткий, размашистый росчерк на белоснежной ткани. Не поднимая глаз, она пододвинула салфетку через стол своему сыну, Сергею. Ксения, его жена, что-то весело рассказывала свекру, Петру Игнатьевичу, о своей работе. Она не видела этого безмолвного обмена...

«Я вернулась», — шепнула Инна пустому коридору, плотнее прикрывая за собой дверь в мастерскую. Воздух в доме был неподвижным, густым от запаха заваривающегося в гостиной чая и едва уловимой нотки дорогого парфюма Владимира. Но за окнами бушевала пензенская весна — злой, порывистый ветер гнул молодые деревья и швырял в стекла пригоршни колючего дождя. Казалось, он пытался проникнуть внутрь, нарушить этот искусственный, тщательно выстроенный покой. Инна прислонилась спиной к прохладной двери. Она не вернулась домой...