(Начало. Продолжение следует) В русскоязычном литературоведении имя Анны Ахматовой намертво насажено на золотую булавку с обозначением — «великая». Обычно прилагаются к этому сопутствующие непомерному величию определения её жизни — глубоко несчастна, искалечена обстоятельствами, гонима, нелюбима, больна и у неё нет аппетита, вся состоит из печали и бессонницы. Во многих отношениях беспомощно царственна: ничего не убирает за собой; единственный её красивый туалет — японский халат, привезённый в подарок из Германии...

Есть такие имена, которые не слышат — чувствуют. Ахматова… Вот звучит — и вздрагиваешь, будто остриё невидимого пера прочерчивает где-то внутри невозможную границу между светом и тенью. Великая русская поэтесса, живая душа Серебряного века, символ трагедии целой эпохи. Слава? Да, икона литературы. Признание? Конечно, авторитет несомненный, почти абсолютный. Но однажды — и не раз! — она скажет: — Ах, какая я была несчастная… Почему? Как отказаться слышать этот тихий, пронзительный стон под тяжестью столетий? Давайте разберёмся — вместе...