Аля Кудряшева — Я работаю солнечной батареей. Я работаю солнечной батареей, я в кармане оранжевом солнце грею, чтоб оно на небо взошло скорее и чесало макушки заснувших лиц. Солнце ловит за пальцы меня лучами, я его приручила и отвечаю, солнце просит завтрак и выпить чаю, просит прямо внутрь его налить. Солнцу так одиноко ходить по кругу — вот нашло, понимаешь, себе подругу, и ему все равно — хоть любовь, хоть ругань, поболтать бы вот только о ерунде. Я его несу осторожно очень, ведь оно непоседливо, между прочим, и все время вып.рыг.нуть хочет ночью, чтобы вдруг повсюду случился день. Я работаю солнечным развлеченьем, я кормлю его по утрам печеньем, а потом усталой порой вечерней я ему чумазую спинку тру. И когда уже все разбрелись и спят, я отмываю солнцу босые пятки, а то все ведь заметят на солнце пятна, многим это будет не по нутру. Но потом постепенно солнце взрослеет, в переходном возрасте жарит злее, и багровым пятном по ночам алеет, и подчас забывает прийти домой. А приходит — горячее, как жаровня, говорит, что я, мол, ему не ровня, и не родственница я ему по кро.ви, и что вид ему неприятен мой. Понимаю, я, в общем, сама такая, я всем прихотям солнечным потакаю, а оно мне в сердце лучи втыкает; чтоб до боли — а мне так тепло в гру.ди. Покричит об изм.ене, тоске, обмане… а потом тихонько к се.бе поманит и заснет спокойно в моем кармане, и я буду бояться его будить. Я работаю солнечной батареей. На рассвете прохладно, восток сереет, воздух пахнет листьями и сиренью, и пора бы уже открывать карман. Я держу карман шире, чтоб было проще… солнце сонное нос конопатый морщит, а потом восходит над тихой рощей, рассыпается искрами по домам.