Алексей Саврасов. Сельский вид, 1867 Вернувшись, наконец, к корням, Саврасов начинает присматриваться к привычным видам. Пока художники-жанристы изучают человеческие типы и характеры, Саврасов исследует с кистью в руках Подмосковье – Сокольники и Фили, Кунцево и Строгино. Он пишет среднерусский пейзаж по-новому – совершенно не так, как это делают его современники-академисты. Ведь в то время было принято писать природу «по мотивам» реальных пейзажей. Художник лишь вдохновлялся каким-то натурным видом, но потом идеализировал его – а чаще всего «итальянизировал». Пейзаж выходил тщательно выстроенным, в нём была «кулиса» - какое-то дерево или куст, которое располагалось в левой части картины. Начиная с него, зритель «читал» картину слева направо, задерживаясь взглядом на определенных точках. Все деревья в таком пейзаже - идеальные, даже если они были не такие на самом деле. Саврасов первым из отечественных живописцев отказывается лакировать действительность и причесывать русский пейзаж на европейский манер. Одним из первых опытов перенесения на холст неприметной картины деревенской жизни для Саврасова становится работа «Сельский вид». На первом плане он изображает "ближний мир", где все окультурено человеком, – цветущие яблони, пасеку. А немного дальше мы видим бескрайнюю равнину, уходящую к горизонту. Его новаторство замечено и оценено. Звание академика Саврасов получает в 24 года, в 27 – возглавляет пейзажную мастерскую в Училище живописи. Он работает и над новым учебником рисования, в духе времени, - и вводит в него, к примеру, главу о "подробном изображении изб и деревень" России. «Пишите воздух», - призывает Саврасов своих учеников. «Без воздуха пейзаж - не пейзаж! Сколько в пейзаж березок или елей ни сажай, что ни придумывай, если воздух не напишешь - значит, пейзаж дрянь». С началом весны пейзажный класс Саврасова "переезжает" на пленэр: в училище на Мясницкой улице только общий сбор по утрам, а потом - все в лес: следить за тем как оживает природа. «Алексей Кондратьевич был огромного роста и богатырского сложения. Большое лицо его носило следы остатка оспы. Карие глаза выражали беспредельную доброту и ум. Человек он был совершенно особой кротости. Никогда не сердился и не спорил. Он жил в каком-то другом мире и говорил застенчиво и робко, как-то не сразу, чмокая, стесняясь. —Да, да. Уж в Сокольниках фиалки цветут. Да, да. Стволы дубов в Останкине высохли. Весна. Какой мох! Уж распустился дуб. Ступайте в природу, — говорил он нам. — Там красота неизъяснимая. Весна. Надо у природы учиться. Видеть красоту надо, понять, любить…Природа вечно дышит. Всегда поёт, и песнь её торжественна. Нет выше наслаждения созерцания природы», - напишет потом о своем учителе Саврасове художник Константин Коровин. У академика Саврасова среди учеников единственный любимчик – Исаак Левитан, которого он переманил к себе из класса жанровой живописи и научил тонко чувствовать природу. Работая на пленэре вместе со студентами, именно с Левитаном Саврасов делится своими наблюдениями, поет с ним романсы на два голоса, а как-то раз спрашивает: «Ну-ка, взгляни, малыш, … шумит у меня дуб или не шумит?» И Левитан, внимательно приглядевшись к работе учителя, отвечает: «Шумит, Алексей Кондратьевич». Из книги «Передвижники. Художники-передвижники и самые важные картины конца XIX — начала XX века» подписывайтесь на мой телеграм-канал: t.me/...lii