Последние сутки были адскими. Такси из аэропорта, пробитое в вечной московской пробке, казалось, плыло в густом мазутном желе. Алексей выскочил из машины, даже не поблагодарив водителя, и резко шагнул к подъезду своего элитного жилого комплекса. Отделённый от города высоким забором, он был его личной крепостью, символом состоятельности и статуса. Здесь всё дышало деньгами и покоем. Его деньгами. Его покоем. Он вернулся из Питера на день раньше. Командировка, на которую он возлагал столько надежд, сорвалась...

Воскресный день клонился к закату, оставляя после себя шлейф из аромата вишнёвого пирога, липких следов от чая на скатерти и тягостного чувства, будто из квартиры вместе с гостями унесли весь кислород. Елизавета Борисовна и Аркадий Михайлович, родители мужа, отбыли ровно час назад, но их незримое присутствие всё ещё ощущалось в каждой пылинке, танцующей в лучах заходящего солнца. Света сидела в своём любимом кресле, пытаясь вернуться к прерванному вязанию. Спицы, однако, не слушались, путались в пряже, словно маленькие вредители...