Портал Индокс

Эдуард Успенский повесил на стене в своём доме в Троицком фотографии своей бывшей жены и дочери. Он ими не любовался, а кидал в них дротики. В это же время на фоне были включены серии нового мультсериала про "Простоквашино". Писатель бубнил себе под нос: "Вот же гады... Даже Матроскина нормально озвучить не могли", замахивался очередным дротиком и с ещё большей яростью запускал его в фотографии когда-то родных людей. Весь его рабочий стол был завален бутылками вина и стопками судебных бумаг, а на калитке висела символическая табличка с надписью: "Осторожно: здесь живёт злой Чебурашка"...

Станислав Ростоцкий сидел один в промозглом рыбацком домике под Выборгом. В Москве гремела его слава: только что отзвучали аплодисменты за "Белого Бима", ему вручили Ленинскую премию, а фильм номинировали на "Оскар". А он, всенародный любимец и режиссер самых светлых советских фильмов, писал жене письмо, которое та, возможно, никогда не получит. "Нина, прости, я убежал. Убежал не от тебя, а от себя. Если бы ты знала, до чего я сам себе противен…". Человек, который учил всю страну не сдаваться, сам дошел до точки, когда единственным выходом казалось исчезнуть...

Филиппов хлопнул дверью так, что зазвенела посуда в серванте. С лестничной клетки донесся его зычный, полный обиды голос. Он сказал бывшей жене Алевтине: "Вы еще пожалеете об этом. На коленях приползете! Ко мне, обожаемому всей страной!". В руках у артиста был один-единственный чемоданчик, в котором уместилась вся его прошлая жизнь. Сергей Николаевич уходил, как ему казалось, на время, чтобы проучить жену, доказать свою значимость. А ушёл навсегда. И тогда Филиппов не мог представить, что эти гордые,...

Телефонный звонок раздался посреди обычного дня. На другом конце провода был известный актер Владлен Бирюков, уехавший на гастроли. Голос в трубке звучал раздраженно. Он выговаривал жене Людмиле за то, что она, собирая его чемодан, забыла положить... мочалку. Любая другая жена, наверное, возмутилась бы или ответила бы резкостью на такой пустяковый упрек. Но Людмила сразу поняла, что дело было не в мочалке. На самом деле этот звонок был просьбой о помощи. Она услышала в его голосе не гнев, а страх...

Когда соседи по даче невзначай спрашивали Евгения Стеблова, куда пропала его супруга, Любовь Владимировна, он отвечал с обезоруживающей прямотой: "А мы больше не вместе". Для окружающих эта новость звучала крайне странно. Ведь совсем недавно они видели эту пару вместе. Все знали, что Стеблов, овдовев, тяжело переживал одиночество, и этот второй, поздний брак, казался настоящий подарком. Они поженились, когда актеру было уже за 60 лет. Более того, они обвенчались, дав друг другу клятвы перед Богом...

Автобус с командой Людмилы Сенчиной пыхтя остановился у служебного входа провинциального дома культуры. Из дверей по одному выходили костюмеры, гримёры, звукооператоры, а следом за ними, щурясь от солнца, появилась женщина, которая никак не вписывалась в образ знаменитой певицы. На ней была простая, растянутая футболка с множеством дырок, волосы кое-как были собраны в узел, а в руке дымилась сигарета. Встречающая делегация растерянно переглядывалась. Они ждали легендарную Людмилу Сенчину, а тут - какая-то обычная тётка, больше похожая на торговку семечками...

Один телефонный звонок разделил привычный мир Бориса Клюева на "до" и "после". На том конце провода был голос из прошлого - голос женщины, которую он когда-то любил. Она сказала, что их сына, Алёши, больше нет. Уже месяц как нет. Парень ушёл из жизни во сне, в двадцать четыре года, от внезапной остановки сердца. А Борис Клюев, родной отец, об этом не знал. Внутри всё оборвалось. Мысли путались, превращаясь в один сплошной, съедающий изнутри вопрос: "Почему?". Почему она не дала ему проститься с сыном? Много лет назад он подчинился её воле, согласившись, что сын будет расти без него...

Вечерний Кремль после шумного комсомольского съезда пустел. Делегаты, утомлённые заседаниями и банкетами, разъезжались. Актриса только вошла в вестибюль после долгой съёмочной смены, и гардеробщики, привыкшие к виду чиновников, вытаращили на неё глаза. В середине 50-х Татьяну Конюхову знала вся страна, и просто пройти по улице для неё было уже проблемой. В этот момент с лестницы, весело смеясь, спускались двое. Один, высокий и статный, был первым секретарём из Эстонии. Второй, рыжий, конопатый и слегка подшофе, подошёл к молодой звезде вразвалку...

Екатерина Дурова всегда говорила, что отцовское наследство досталось ей без остатка: и его бешёный темперамент, и едкое остроумие, и какая-то безумная тяга к справедливости. Но вместе с этим в её кровь влилась и вся гремучая смесь из вздорности, вспыльчивости и абсолютной непримиримости к любой лжи. Словно одна пуповина связала отца и дочь навсегда, передав не только талант, но и сложный характер. Маленький Лев Дуров рос в Лефортово, самом опасном районе Москвы в довоенное и послевоенное время. Драки улица на улицу были для мальчишки таким же обычным делом, как для других детей игра в прятки...

Вся страна знала Михаила Задорнова как язвительного сатирика, который со сцены с едкой усмешкой клеймил американскую глупость и русскую смекалку. Миллионы хохотали над монологом про "два девятых вагона" и цитировали его фирменную фразу: "ну тупы-ы-ые". Артист казался уверенным в себе человеком, который не боится резать правду-матку. А вот близкие люди видели совершенно другого Задорнова - сомневающегося, ранимого, вечно ищущего и отчаянно пытающегося совместить несовместимое. Пожалуй, никто не дал ему более точной характеристики, чем отец Елены, его второй жены...

В просторной квартире на Ленинском проспекте всегда пахло свежесваренным кофе и старыми книгами. Маленький Серёжа обожал бывать здесь. И дело было не только в том, что его баловали дедушка и бабушка, которые здесь жили. В этих стенах происходило настоящее чудо. Его отец Пётр Вельяминов, кумир миллионов, репетировал в этой квартире свои роли. Высокий, статный, с волевым подбородком и пронзительным взглядом артист, мог строго отчитывать сына за какую-нибудь шалость. Но стоило деду, Сергею Петровичу,...

За Георгием Бурковым закрепился образ простого русского мужика, который ищет правду на дне стакана, человека с лицом, как однажды едко заметил Эльдар Рязанов, "спившегося интеллигента". Миллионы зрителей полюбили артиста за эту экранную нескладность, за персонажей, в которых каждый узнавал соседа, родственника или самого себя. Но он был совершенно другим человеком - глубоким интеллектуалом, философом, которого всю жизнь съедало изнутри одно всепоглощающее чувство. В своих дневниках Бурков признавался, что просто стыдно жить...