Cerebrum

Изменение в Седрике Диггори не было мгновенным и ослепительным. Он не встал на следующее утро прежним жизнерадостным героем. Но это было заметно. Словно в чёрно-белом рисунке появился первый, неуверенный цвет. Он больше не прятался по углам. Он начал появляться в Большом зале за завтраком, сидя рядом с Чжоу и отцом, который теперь почти не отходил от сына. Он не много ел и почти не разговаривал, но он *сидел*. Он смотрел на людей, узнавал их. Иногда он даже кивал в ответ на осторожное приветствие...

Приглашение пришло на следующее утро. Во время завтрака к Гарри подлетела маленькая, серебристая журналька — птица-сообщение, сотканная из самого воздуха. Она села на край его кружки с чаем и пропела тонким, знакомым голосом: «Гарри, будь так добр, зайди ко мне в кабинет после уроков. Мне бы хотелось обсудить с тобой... перспективы на будущее. — А. Д.» Рон и Гермиона переглянулись с одинаковым выражением тревоги. — «Перспективы»? — прошептал Рон. — Это звучит... официально. — Он что-то знает, — сразу же заключила Гермиона...

Война с ингредиентами была выиграна, но самая сложная битва только предстояла — битва с рецептом. «Эликсир Равновесия» Григория Распутина был не просто сложным; он был коварным. Каждый этап требовал не только точности, но и чистоты намерений, как и предупреждал хозяин Тайной аптеки. Их штаб-квартирой стала заброшенная ванная комната на третьем этаже, та самая, где когда-то Гермиона варила Оборотное зелье. Место было идеальным: уединённым, с кранами, из которых текла вода, и большими медными котлами, пылившимися в углу...

Последние угольки в камине остывали, оставляя после себя лишь горьковатый запах гари и серый, безжизненный пепел. Альбус Дамблдор сидел в кресле у очага, не двигаясь, почти не дыша. Его рыжие волосы, обычно такие яркие, казались тусклыми и безжизненными в сумраке комнаты. Взгляд, устремленный в холодную золу, был пуст. Он видел не пепел, а обугленные края писем, изящные завитки букв, которые когда-то сводили его с ума от восторга — буквы, выведенные рукой Геллерта Грин-де-Вальда. Каждое сожженное...

Тишину гриффиндорской гостиной поздно вечером нарушало лишь потрескивание огня в камине и лихорадочное перелистывание страниц. Гермиона, укутавшись в плед, погрузилась в стопку древних, покрытых пылью фолиантов, которые она с риском для собственной репутации «вынесла» из Запретного отдела под плащом. Внезапно она замерла. Её палец задержался на пожелтевшей странице, испещрённой выцветшими чернилами и странными, угловатыми символами. — Гарри... Рон... — её голос прозвучал сдавленно, полный трепетного волнения...

Последние недели учебного года в Хогвартсе прошли под знаком странной, зыбкой двойственности. Официально Министерство Магии всё ещё отрицало возвращение Волан-де-Морта. Не было никаких объявлений, никаких статей в «Ежедневном пророке», кроме разве что туманных намёков на «несчастный случай с Кубком Огня» и «героизм Гарри Поттера, спасшего товарища». Но по замку ползли слухи. Шёпотки за спинами. Взгляды, полные не то страха, не то благоговения, которые бросали на Гарри другие ученики. Он снова стал...

Тишина в лазарете после ухода Дамблдора и Макгонагалл была оглушительной. Её нарушало лишь тяжёлое, прерывистое дыхание Седрика и сдавленные всхлипывания его отца. Гермиона тихо плакала, уткнувшись лицом в одеяло на краю кровати Гарри. Рон сидел, ошеломлённо уставившись в пол, его руки беспомощно лежали на коленях. Гарри закрыл глаза, но стоило ему это сделать, как перед ним снова возникали вспышки: насмешливое лицо Волан-де-Морта, зелёный свет, летящий в Седрика, восторженные лица Пожирателей Смерти...

Зал Заседаний Визенгамота напоминал перепуганный улей. Под высоким куполообразным потолком, расписанным звёздами и планетами, на золотых рядах, расположенных амфитеатром, сидели волшебники и ведьмы в багровых мантиях с вышитой серебряной буквой «W». Их взволнованный гул стоял такой плотный, что казалось, им можно дышать. В центре зала, на единственном деревянном стуле, сидел Корнелиус Фадж. Его обычно румяное, добродушное лицо было залито нездоровым багрянцем, а цилиндр он нервно теребил на коленях...

Первым ощущением была боль. Острая, пульсирующая боль в правой руке, будто её пытались оторвать. Вторым — запах. Строгий, горьковатый и до слёз знакомый аромат целебных отваров и зелий мадам Помфри. Лазарет Хогвартса. Гарри застонал, пытаясь приподнять веки. Они казались неподъёмными, налитыми свинцом. — Лежи смирно, Поттер, если дорожишь своими конечностями, — тут же раздался суровый, но с заметной дрожью в голосе знакомый голос. Профессор Макгонагалл сидела на стуле у его кровати, прямее обычного,...

Воздух на кладбище выл от энергии только что совершённого ритуала. Молодой, сильный и полный ненависти Волан-де-Морт поднял палочку, его алое змеиное око сверкнуло торжеством. Целая толпа Пожирателей Смерти замкнула кольцо вокруг Гарри и бездыханного тела Седрика. — Круциатус! — взревел Тёмный Лорд. Агония, острая и всепоглощающая, сковала Гарри. Он извивался на холодной земле, кусая губы до крови, чтобы не закричать. Не дать ему этого удовольствия. — Очень слабо, — насмешливо прошипел Волан-де-Морт, прерывая заклинание...

Холодный, влажный камень впивался в щёку. Сознание возвращалось к Фродо медленно и нехотя, сквозь пелену тяжёлого, неестественного сна. Он помнил лишь обрывки: тяжёлый, удушливый воздух Тёмных Пещер, жаркий огонь в груди, жгучее желание спрятаться, исчезнуть... и жёлтые огоньки глаз в темноте, шепот, который он уже считал своим. — Сэм... — прошептал он, с трудом отрывая голову от каменного пола. Его голос прозвучал громко и странно в гнетущей тишине пещеры. — Сэм, где ты? Ответом был лишь тихий, прерывистый всхлип...

Энергия в лагере была густой, как мед. Каждый чувствовал это — необъяснимое давление, нарастающее с каждым часом. Воздух звенел, как натянутая струна, готовый лопнуть. Птицы снова замолчали, и в этот раз они не вернулись. Нэчжа стоял в центре поляны, его новый браслет — «Отголосок Всепобеждающего» — пульсировал на его запястье ровным, тревожным светом. Он не смотрел на других. Его взгляд был устремлен в пустоту, но он видел fопушку леса и гор. Он чувствовал. Сквозь миры. Сквозь реальности. — Они идут, — произнес он тихо, и его слова прозвучали громче любого крика...