Рыжие рассказы

В маленькой уютной кофейне на Ольга рассматривала тонкое золотое кольцо с маленьким бриллиантом на безымянном пальце. Капучино давно остыл, а пирожное так и осталось нетронутым. За окном моросил типичный для октября дождь, размывая силуэты прохожих в разноцветных зонтах. "Как все быстро случилось," – думала она, вспоминая их первую встречу с Павлом. Тогда, в офисном центре "Москва-Сити", она выскочила из лифта, опаздывая на важную презентацию, и врезалась в высокого мужчину в идеально сидящем костюме...

Это случилось год назад. Я сидела за рулём своей старенькой Honda, припаркованной напротив нашего — теперь уже его — дома. В окнах горел свет, на кухне мелькала какая-то тень. Ксения готовит ужин? Интересно, она использует мои кастрюли или купила свои? Телефон тренькнул — сообщение от Андрея: "Твою любимую куртку можешь забрать в любой день после шести." Восемнадцать лет брака уместились в одну строчку о куртке. "Наташ, поехали домой," — Ольга положила руку мне на плечо. Она возила меня по делам последние три месяца — я боялась сама садиться за руль...

Елена Петровна каждое утро начинала одинаково — выходила в сад, подходила к старой яблоне и здоровалась с ней, как со старым другом. Яблоня отвечала ей тихим шелестом листьев. Сорок лет назад Витя посадил её — тоненький прутик, который она поначалу даже не верила, что приживётся. — Ты только посмотри, какая красавица выросла, — шептала она, прикасаясь к шершавой коре. Соседский дом пустовал почти год, пока не приехали новые жильцы. Молодая пара с ребёнком. Грузчики таскали коробки и мебель. Елена...

Лариса смотрела на своё отражение в зеркале ванной комнаты и пыталась улыбнуться. Получалось не очень. За дверью слышались голоса мужа и Сергея — тихие, с той особой интонацией, которая появилась у них после ухода Инны. Нужно было выходить, снова садиться за стол, снова слушать... "Инна всегда говорила — главное в жизни..." — донёсся голос Сергея. Лариса вздохнула и открыла кран. Вода зашумела, заглушая разговор. Можно было постоять ещё минутку, собираясь с силами. Раньше она любила эти семейные ужины...

В зале суда стояла тишина. Прямо звенящая тишина, как пишут в романах. Адвокат Игоря, высокий мужчина в дорогом костюме, медленно поднялся со своего места. Он держал в руках толстую папку с документами. "Уважаемый суд!" — его голос звучал уверенно, почти снисходительно. Все повернулись в внимательно слушали. "Позвольте представить доказательства финансовой безответственности Оксаны Петровой". Оксана сжалась при этих словах. И быстро взглянула на своего адвоката. А адвокат Игоря неторопливо и методично выкладывал перед судьёй документы: "Вот чеки за элитные косметические процедуры...

В библиотеке пахло пылью. Старой бумагой. И почему-то корицей. Наверное, от чая, который Маша принесла с собой в термосе. Она любила эти ранние утренние часы, когда первые лучи солнца пробивались сквозь высокие окна, расчерчивая пыльные дорожки между стеллажами. Сегодня предстояло разобрать возвращённые книги. Стопка была внушительной — конец семестра, студенты сдавали литературу. Маша улыбнулась, заметив потрёпанный том "Анны Карениной" — её любимый экземпляр, с пожелтевшими страницами и едва заметными карандашными пометками на полях...

Зима мое самое нелюбимое время года. И дело не в том, что я обожаю лето, не в том, что какое-то неприятное событие испортило мне Новый Год. Все дело в том, что я не понаслышке знаю, что такое настоящая русская зима и трескучие лютые морозы. Когда мне было 18 лет, мы с родителями жили в Магаданской области. Это край страны – место исторической ссылки, зимы, холода и льда. Весна и осень здесь длятся неделю – две, потом короткое лето и снова мороз. В зимние месяцы столбик термометра опускается до минус...

Ирина в третий раз проверила список: ёлка наряжена, подарки упакованы, пирог в духовке, гирлянды мигают как положено. Костюмы для детей разложены на стульях — зайчик, снежинка и пират (Тимофей наотрез отказался быть ёлочкой). Дед Мороз должен прийти в семь. Всё под контролем. "Мам, а Дед Мороз точно найдёт наш дом?" — Соня, её пятилетняя принцесса, теребила край праздничной скатерти. "Конечно, найдёт", — Ирина поправила бант на её косичке. — "У него же есть волшебный навигатор". "А почему тогда в...

Анна смотрела на одинокую ёлочку в углу своей квартиры. Маленькая, искусственная, украшенная старыми игрушками — она выглядела такой же потерянной, как сама хозяйка. Два года назад в этой же комнате стояла большая живая ель, под ней лежали подарки, а на кухне Мария Ивановна колдовала над праздничным столом, отправляя их с Димой за недостающими продуктами. Два года. Иногда казалось — целая жизнь, иногда — будто вчера. Развод прошёл тихо, без скандалов. Просто в какой-то момент они с Димой поняли, что превратились в соседей по квартире, у которых даже темы для разговоров закончились...

Бабушка ушла месяц назад. Тихо, во сне — так, как всегда хотела. А я всё не могла заставить себя прикоснуться к её вещам. Но однажды утром просто встала и пошла к шкафу. Может быть, пришло время. Вещи ушедших людей хранят тепло их рук. Эту простую истину я поняла, разбирая бабушкин шкаф. Каждая кофточка, каждый платок, каждая брошка — всё ещё помнили её прикосновения. Я перебирала их медленно, будто боясь спугнуть эти воспоминания. На верхней полке, за стопкой полотенец, обнаружилась старая кожаная сумка...

В детстве мне казалось, что любовь матери похожа на солнце — она должна светить всегда, согревая и оберегая. У других детей так и было. У меня — нет. Моё солнце оказалось ледяным, с острыми лучами слов, которые резали душу. "Почему не можешь быть как другие дети?" "Слёзы здесь не помогут. Никто тебя жалеть не будет." "Вырастешь — поймёшь, какая ты никчёмная." Эти фразы въелись в память, как клеймо. Я помню каждую интонацию, каждый холодный взгляд. Помню, как сжималась в комок, слыша мамины шаги по коридору...

Серое декабрьское утро расползалось по городу, как чернильное пятно по промокашке. Двадцать седьмое число — та самая дата, когда офисы либо пустуют из-за досрочно взятых отпусков, либо напоминают растревоженный улей с предновогодней суетой. У меня же этот день должен был стать последним. В руках — заявление об увольнении, сложенное вчетверо. В сумке — ноутбук, вычищенный от всего личного, как операционная перед сложной операцией. Два года я носил сюда свои амбиции, мечты и надежды. Два года методично убивал их, загоняя в Excel-таблицы и бесконечные отчёты...