Рассказы.Сказки .

Жизнь в деревне Утро в Малых Ветрах начиналось не с будильника, а с крика петуха. Сначала одного, за ним второго с дальнего края деревни, а потом будто по цепочке — весь птичий хор встречал рассвет. Анна Сергеевна просыпалась от этого звука, как и шестьдесят лет до этого. Она не спеша встала с кровати, подошла к окну. Запотевшие стёкла она протёрла краем ладони. На огороде лежал иней, серебряный и колючий, а над рекой стелился туман, словно кто-то развесил на кустах белые простыни. Дым из труб соседских домов поднимался ровными столбами в безветренное небо...

Осенний, задумчивый Золотой ковёр у ног, Шепчет листьями дорога. Тишину прервал щенок, У порога. Небо в свинцовых облаках, Пахнет дымом и печалью. В лужах— отблески в веках, Что бывают. Ветер гонит прочь лето, Обрывает паутинки...

Это случилось осенью, в тот странный период, когда природа уже замирает в предвкушении зимы, но еще цепляется за последние краски. Таким же был и мой дед — уже немощный, с трясущимися руками, но с невероятно живым, горящим взглядом. Он жил один в старой квартире с высокими потолками, пахнущей книгами и яблочным пирогом. Каждый визит к нему был для меня путешествием в другой мир — мир медлительный, наполненный историями. Он мог часами рассказывать о своем детстве, о войне, о бабушке, которую я почти не помнил...

В самом сердце старого-старого леса, где солнечные лучи играли в пятнах света на мягком мху, жили два друга: Ёжик по имени Колючок и Зайчонок по имени Ушастик. Таких разных друзей в лесу ещё не видывали. Ёжик был серьёзный, основательный, весь в иголках-колючках. Он ходил не спеша, обдумывая каждый шаг. А Зайчонок — это был вихрь и пушистый комочек энергии. Он то скакал, подпрыгивая от радости, то вдруг замирал, насторожив свои длинные уши, чтобы через секунду снова умчаться вперёд. Однажды осенним...

Неразлучные друзья В одном большом городе, в соседних домах, жили два неразлучных друга: Юра и Аня. Им обоим было по восемь лет, и казалось, что сама вселенная специально поселила их рядом, чтобы они вместе исследовали этот огромный и удивительный мир. Их дружба началась ещё в песочнице, когда они, трёхлетние карапузы, не поделили совок. Тогда всё закончилось слезами. Но сейчас, в восемь, они были единым целым. Юра, мальчик с веснушками на носу и торчащими в разные стороны тёмными волосами, был великим выдумщиком...

Взгляд назад Письмо нашел случайно, когда разбирал старый дедушкин сундук после его смерти. Конверт был цвета пожелтевшей слоновой кости, хрупкий, почти рассыпающийся в пальцах. Мне всегда казалось, что прошлое — это что-то монументальное, высеченное в граните учебников: даты, войны, реформы. Оказалось, оно шелестит тонкой бумагой и пахнет пылью и временем. Дедушка был человеком немногословным, прошедшим войну и прожившим долгую, на мой взгляд, очень тихую жизнь. Я знал его как человека, который мог часами молча чинить скрипучую калитку или копаться в огороде...

Время... Осень Время было осень. Не ранней, пышущей прощальным жаром и позолотой, а той, что приходит после. Глубокой, сырой, прозрачной. Время, когда небо из серой ваты нависает так низко, что, кажется, протяни руку — и ощутишь его прохладную, влажную фактуру. Он вышел из дома, не надевая пальто, лишь накинув на плечи потертый свитер. Холодок мгновенно пробрался под шерсть, но он не вернулся. Этот легкий озноб был частью дня, частью настроения. Частью времени. Воздух пах остывшей землей, прелыми листьями и дымком из далекой трубы — сладковатым и грустным запахом ушедшего лета...

Переполох в доме В доме царила идиллия. Солнечный луч лениво плыл по полу, в столовой пахло свежей выпечкой, а мама с бабушкой мирно обсуждали, куда поставить новую вазу. Всё было так спокойно, что даже как-то подозрительно. Эту подозрительную тишину первым почуял кот Васька. Он спал калачиком на диване, но вдруг его ухо дёрнулось, второй глаз приоткрылся, и он, не меняя позы, издал короткое, тревожное: «Мрр?». Тревога Василия оказалась пророческой. Раздался оглушительный треск, за которым последовал визгливый вопль семилетней Лены из своей комнаты...

Нюркина жизнь Ее звали Анна, но все звали Нюркой. Даже мать, когда сердилась, кричала с порога: «Нюрка, домой!» Имя «Анна» осталось только в свидетельстве о рождении и в школьных журналах, да и то учителя быстро сдались под всеобщим напором. Жизнь Нюрки была похожа на ее двор — большой, шумный, немного обшарпанный, но свой до последней трещинки в асфальте. Двор-колодец в питерской «хрущевке» был центром ее вселенной. Здесь она научилась кататься на велосипеде, разбила коленку, получила первую в жизни конфету от старшего мальчика Витьки и первую же оплеуху от его старшей сестры...

Это был не просто плохой день, это был конвейер плохих дней. Работа с утра до вечера, бесконечные отчеты, начальник, который решил, что я — его личный враг, пробки, сломанный лифт и девять этажей пешком с тяжелыми сумками. Я зашла в квартиру с одной мыслью: «Только бы тишины». Но тишины не бывает, когда у тебя есть семилетняя дочь. Первое, что я услышала — дикий визг. Дочка носилась по коридору с собакой, на полу валялись крошки, куски пластилина и разбросанные фломастеры. На кухне муж мирно смотрел телевизор, погруженный в себя...