МС

Удивительно, как иногда самые простые слова оказываются самыми трудными. Те, что застревают комом в горле, выламывают язык изнутри и прожигают душу, так и не становясь звуком. Эти слова нельзя прокричать на весь мир – слишком хрупкими они кажутся вне внутренней клетки сердца. И вот ты сидишь поздней ночью, когда город растворяется в беззвучии, и пишешь письмо. Не мессенджер, не голосовое, а именно письмо – длинное, может быть, неуклюжее, но единственно честное. Аркадий никогда бы не подумал, что все закончится ссорой...

Знаете, как бывает… Всё славно, всё хорошо, если бы не утро! Китайсктий болванчик Проснуться. Вот это слово — проснуться! Особенно, если ты человеком становишься только после второго кофе, а не первого. Впрочем, у меня будильников — как у паникёра-шпиона: один на телефоне (назойливый, с "птичками"), второй на планшете (“тигриный рык”), и ещё китайский классик на тумбочке с ярким зудящим «дзинь-дзинь». Казалось бы, три штуки, три попытки — игнорирую все. — Ну пожалуйста, ну еще пять минут... Секунда...

В предновогодней суете я неслась по магазину, как ураган. Ёлка, мандарины, платье с блёстками, какие-то тапочки с оленями, спотыкаясь на каждом углу о тележки и чужие пакеты. На выходе, почти родная после нескольких часов покупок охранница Снежана привычно сказала: «С наступающим!» — и я уже думала, что свободна от декабрьского безумия. Но тут, аккурат у автоматических дверей, как в сказке (или страшилке), возник… бомж. Или, как он предпочёл бы, «представитель уличной философии». Да какой там бомж...

…На мгновение Надежда застыла у порога, сжимая в пальцах платок. Свет от рассвета падал мутным квадратом на беспорядочно разложенные кисти и холсты, а в воздухе висел острый запах скипидара и чего-то необъяснимого, тревожного. — Михаил, — наконец выдохнула она, подходя медленно, осторожно переступая через книги и обрывки эскизов. Черные локоны Врубеля растрепались, а рука, сжимавшая карандаш, дрожала даже во сне, если это был сон. Он поднял голову. На бледном лице отражалась усталость, но глаза горели, как у человека, который только что стоял на краю пропасти...

А ведь прошло столько лет, но в памяти — всё до мелочей: запах травы, яркое солнце, шёпот у забора, дрожащие ладошки… Ах, если бы вы знали, как пахла весна в нашем тогдашнем дворе! Честное слово, я до сих пор, бывает, иду по улице — и вдруг где-то в воздухе отзовётся тот самый запах: молодой, дерзкой травы, чуть влажной земли — и я, будто шагнула обратно в детство. Возвращаюсь на нашу старую лавочку, под огромный, цветущий куст сирени. Да, вот там — и была наша маленькая, но такая важная «лаборатория секретиков»...

В 1969 году Сальвадор Дали действительно приобрёл и подарил своей музе Гале (Елене Дьяконовой) замок Пуболь в каталонской деревушке Пуболь, Испания. Это событие стало одним из самых известных жестов любви и преклонения Дали перед Галой. Вот как всё происходило: - Заброшенный замок К концу 1960-х годов замок Пу́боль находился в полуразрушенном состоянии. Дали решил купить его для Галы, чтобы сделать ей необычный и роскошный подарок. - Дар и условия. По условиям подарка Дали сделал замок резиденцией Галы, где он мог появляться лишь по её письменному приглашению...

Исторический художественный рассказ В доме на Введенской улице, что терялась на Петроградской стороне Санкт-Петербурга пахло масляными красками, пирогами и — не совсем художественно — бобровым мехом. Борис Кустодиев, запеленутый в разноцветный плед, ловко управлял кистью, зажатой в крепких пальцах, сидя в инвалидной коляске. Напротив, грохоча сапогами и поправляя несуразно огромную шубу, размахивал руками Федор Шаляпин, русский исполин, двухметровый барин и голос земли русской. — Федя, — с хитринкой тянул Борис, — ты в этой шубе точно купец первой гильдии...

Ох, история Чжао На — словно увлекательное путешествие сквозь огни софитов и вихрь оваций! Представьте: из тысяч претенденток именно ей выпал шанс стать лицом Китая на 74-м конкурсе «Мисс Вселенная». А ведь этот конкурс — не просто дефиле по сцене… Это целый мир блеска, амбиций и надежд. К слову, «Мисс Вселенная» входит в знаменитый Большой шлем женских конкурсов красоты. В эту престижную шестерку входит также «Мисс Мира» — конкурс с многолетней историей, грацией и обязательным благотворительным...

Бывало у вас такое: идёте вы по жизни, как по минному полю — где за цветочком, там и граната? А в чай положили сахар, а на душе всё равно кисло? Вот и у меня — лет тридцать, как казалось, есть подруга. Не просто подруга, а образец для всех соседок и даже для телевидения: “Оля — за тебя в огонь и в воду!” — клялась она наперебой, гирлянду из слов навешивала легче, чем огурцы на укроп. Сколько себя помню — в любой дурости и печали она первая на пороге: “Ты не переживай, я с тобой!” Ну, думаю, вот оно — женское братство...

Обычная ночь на трассе превращается в калейдоскоп недоразумений, едких диалогов и дружеских подколок, когда герой — мужчина с чувством юмора и багажом провинциальных анекдотов. «Вот интересно, почему все великие открытия совершаются ночью? Вот Эдисон фонарик придумал — наверняка потому, что ему пришлось куда-то идти, а фонаря не было. А я вот теперь уверен: самые значимые уроки жизни преподаёт трасса М-10 ближе к полуночи, когда замерзаешь, как курица в морозилке, и пытаешься вскинуть домкрат с такой грацией, что из свитера вылезает только локоть да ругательство...

Иногда мне кажется, что осень создана для того, чтобы человек вспоминал — и, наверное, немного грустил. Листья опадают, как старые заботы, под ногами мягко пружинит влажная земля, небо низкое, чуть серебристое... И вот идёшь так утром по знакомой тропинке, вдыхая терпкий запах прелых листьев, и вдруг что-то внутри начинает тревожно дрожать: будто где-то рядом — совсем рядом, за прозрачной дымкой, — есть другой мир. Такой же настоящий, только… иной. В тот день всё было обыденно. Электрический чайник, который вечно отключается на середине закипания...

Сюжет: В электричке женщина задумчиво смотрит в окно, не замечая суеты вокруг. Рядом с ней незнакомка, подсевшая на очередной остановке, замечает её грусть и осторожно начинает разговор. Женщина нехотя рассказывает — у неё взрослый сын, который будто игнорирует её, общается словно по обязанности, холодно и чуждо. Она чувствует себя «чемоданом без ручки»: и нести тяжело, и бросить жалко. Сын переживает трудные времена — проблемы на работе, не складываются отношения с женой, но отдалился и не хочет делиться ни радостью, ни бедой...