Сергей Кравченко

В тот день, когда я впервые увидел её, мир словно остановился. Она стояла у окна библиотеки, и солнечный свет создавал вокруг неё золотистое сияние. Её глаза, глубокие и таинственные, как океан, заворожили меня с первого взгляда. Наша встреча была случайной. Я пришёл в библиотеку за книгой по философии, а она искала что-то о живописи. Наши взгляды встретились над полкой с книгами, и время будто замерло. — Извините, — прошептала она, слегка покраснев. — Я, кажется, заняла ваше место. — Ничего страшного, — ответил я, чувствуя, как сердце начинает биться чаще...

В моей жизни есть человек, который занимает особое место в моём сердце. Это моя мама — самый дорогой и любимый человек. Каждый раз, когда я смотрю на неё, я вижу не просто родителя, а настоящего друга, наставника и опору. У мамы особенная красота: её глаза всегда светятся теплом и добротой, а улыбка способна растопить любое сердце. Она умеет находить нужные слова в самые трудные минуты и всегда готова прийти на помощь. Её руки, несмотря на все заботы и хлопоты, хранят нежность и заботу. Помню, как в детстве она читала мне сказки перед сном, и каждый вечер превращался в маленькое приключение...

В 1978 году в небольшом городке на Волге жила семья Петровых. Отец работал на заводе инженером, мать — учительницей в местной школе. Их дочь Таня только пошла в первый класс. Каждое утро начиналось одинаково: звон будильника в 6:30, запах свежей выпечки из кухни, мамино «Доброе утро!». После завтрака вся семья расходилась по своим делам: папа — на завод, мама — в школу, а Таня — в школу с новеньким портфелем, который пах кожей и новыми тетрадями. Однажды зимой, когда выпал первый снег, в их дворе произошло чудо...

В те времена каждый советский человек знал, что его завтрашний день будет таким же, как сегодня. Работа была гарантирована, зарплата — стабильной, а пенсия — обеспеченной. Выпускники вузов получали распределение на предприятия, молодые семьи — квартиры, а пенсионеры — достойную старость. Жизнь в СССР была тесно связана с очередями и дефицитом. Люди вставали рано утром, чтобы занять место за продуктами, бытовой техникой или мебелью. Типичная советская квартира была обставлена скромно: стенка «Берёзка», шкаф «Румыния», холодильник «ЗиЛ»...

— Открою тебе маленький секрет, Захар. Ты тоже…  Сделала шаг влево, отдаляясь.  Он посмотрел на меня непонимающим, затуманенным взглядом.  Я вернула ему его же слова.  Те самые, которые заставили мое сердце корчиться в мучительной агонии...

— Я виноват, — буркнул Кирилл. — Не спешился на самокате на пешеходном переходе. И по сторонам не смотрел.  — Вот. Куда только родители смотрят! Вырастят… маменьких сынков! — визгливо произносит женщина, которая была за рулем внедорожника, что сбил моего сына на регулируемом пешеходном переходе. — Мальчишка кинулся под колеса автомобиля! Сам…  Сегодня я слишком зла, чтобы молча кивнуть на обвинения в адрес моего сына...

— Тимофей? Я не хочу его видеть! — отзываюсь я немедленно.  Мама оборачивается, немного виновато.  — Только не говори, что ты его уже запустила. Мама!  В ответ она разводит руками:  — Что я могла поделать? Он был очень настойчив. Едва я открыла, как он шагнул на меня...

— Лиза. На пару слов. Тет-а-тет! — скрипит зубами Влад.  — Тет-а-тет? О, надо же, как ты заговорил. Ева не стеснялась выливать на меня помои при большом скоплении людей, а ты… решил извиниться, шепчась так тихо, чтобы никто-никто не услышал, как ты просишь прощения? Так, что ли? Извини, это не для меня.  — Ради нашего ребенка! Третий ребенок, Лиза...

«Где ты, Мария?»  «Ты устроила мне кучу проблем!»  «Ответь, иначе хуже будет…»  Куча звонков от Гордея и сообщения все в таком духе.  Я не отвечаю на его звонки, сообщения пролистываю, оставляя их без ответа.  Свободные билеты в купе поезда были только на завтрашний вечер. Поэтому сегодня я еще вынуждена остаться в городе, сняла гостиницу...

Резкий окрик заставляет меня вздрогнуть и замереть на месте на несколько бесконечно долгих секунд. Потом я ускоряюсь и перехожу на быстрый шаг.  — Женя! Женя, это бесполезно! — гремит мне вслед голос Давида.  — Кажется, это тебя зовут, — удивленно говорит коллега. — Твой жених, да?  — Уже нет, — шепчу пересохшими губами...

— Украсть ребенка? Ты в своем уме, Миша? Я — мать Насти! И я отвела Настю в гости к бабушке.  — Не свисти! Кучи ваших вещей нет. Что это может значить?  — Это может значить лишь то, что я против того беспредела, который ты задумал устроить на территории… своей квартиры! — подчеркиваю я.  Лицо Михаила перекосило от эмоций, глаза начинают полыхать недобро и ноздри дергаются...

— Что случилось?  Юра поднимается, нахмурившись.  — Не волнуйся, я справлюсь.  — И это все, что ты можешь сказать мне? Отмолчаться и…  — Я, Арина… — муж сузил глаза, в которых горит темный огонь. — Не отмолчаться планирую, а просто дать тебе возможность отдохнуть и не переживать. Я способен сам решить эту проблему. Ясно?!  От такого напора даже присесть захотелось и смиренно сложить руки на коленях, несмотря на то, что я полулежала в кровати.  — Не надо на меня кричать...