Опусы Дилетанта.

«И што вы бьётесь, буйны витярочки? И што вы бушуити тёмнаи лясочки, И што вы волнуити сини морюшки, А што вы ни развеити пячальныи маи думушки? А што вы не развеити пячаль маю досадушку па чистому полюшку?» Голошение на кукушку. Текст записан в Невельском районе Псковской области. Лето ушло. Закончилась жара, тёплые ливни и бешеные грозы, когда небо на лоскуты рвали длинные и страшные изломанные молнии. Уже давно закончен сенокос, а на лугах и полянах расположились смётанные стога сена. Собраны...

Богша слез с тына, и встретил дружинников возле ворот. Он не боялся, ему было всё равно. -Ты, парень, смурной какой то – сказал Давыд ,оглядев Богшу внимательным взглядом – ты что, в городце один что ли? Богша молча, кивнул. -Чего молчишь, язык съел? Али убогий? -Не убогий я. -Тогда говори. Видать, тут у вас, что-то неладное случилось. Говори, не молчи! И Богша рассказал, рассказал равнодушно и подробно. -Да, паря, не повезло тебе – почесав в бороде, задумчиво сказал Давыд - Мы за теми шишами от Белки идём...

Богша умеет строить хитрые машины. И маленькие, лёгкие, которые приводят в действие с помощью верёвок воины, и большие, сложные с подвижным противовесом кидающие восьмипудовые камни на 60 саженей. Умеет он выбрать правильное дерево для семиаршинной [1]руки порока, и для крепкого станка. Умеет Богша крепить детали машины, так, что они не развалятся после пары выстрелов. Умеет рассчитать вес камня, направление и наклон станка так, чтобы метко накрыть цель. Все умеет, и хоть сейчас сладит машину любой сложности...

-Эрик! – крикнул рыцарь. В люке с нижнего яруса появилась голова боевого слуги. -Я тут, господин. -Эрик, отправь в ад эту крикливую чёртову суку! Скорее! Эрик скатился вниз по лестнице, и выскочил на двор. Выхватив из рук ближайшего стрелка заряженный арбалет, воин прицелился. Силуэт безумицы чётко вырисовывался на фоне неба, и Эрик нажал скобу. Арбалетный болт ударил женщину в затылок. Богша видел, как пущенный почти в упор железный стержень, насквозь пробил голову, показав окровавленный наконечник изо лба чухонки...

повредит, но мы не заплатим тебе за риск, а жизнь ты можешь потерять. Зачем тебе это? -Не обижай меня, достопочтенный! – сверкнув чёрными глазами, заговорил Мордка – Не обижай, я этого не заслужил. Разве смею я попросить у вас деньги? Не только за вас я собираюсь драться, но в первую очередь за себя, за своих женщин, за своих потомков. У моего народа давно отобрали родную землю, ты это знаешь. В Гишпании, откуда я родом, остались у меня четыре дочки, да жена Ривка. Кто будет кормить их? Никто, только старый Мордка...

Да и Богша уже не тот. Ты знаешь, а я ведь решил уйти из войска. Хватит, я ещё могу убивать, но не хочу. Я стал умнее, я многое понял. Я понял, что прожил я чужую жизнь, ведь я ремесленник, Пекка! Понимаешь? Я столяр, плотник, бондарь и каменщик! Ах! Какие дома я мог бы рубить, если бы не стал воином! Но я стал воином, вот только почему? Когда я пойму это, я пойму все, а если человек понимает всё, то он умирает, ибо поняв все, не захочется больше жить. А ты, возможно, душе рыбак. Ты хотел бы потрошить рыбу, а всю жизнь потрошил людей...

Из серии «Сказки западных окраин» 26 августа 1942 года. Волотовский район. Болото Огнище недалеко от озера Поганое. Два часа до полуночи. Ральф Хафф. Тепло, тепло и ветрено. Ветер дул со стороны озера с чёрной, мутной водой принося с собою запах тины и прелости. Сыро. Несмотря на умело обустроенное гнездо из веток, травы и лапника, лежать часами. в полном бездействии, было неудобно. Затёкшему в неподвижности телу становилось зябко, и Ральфа невольно мелко -мелко потряхивало. Но это ничего, уж терпения...

Семён Синьков. Сенька спокойно шагал по тропе. Но его расслабленный вид был обманчивым. Приближался самый опасный участок его пути, вот уж, коли где и оставить засаду, то только здесь, на единственной прохожей тропинке в самом сердце болота, между озёрами Поганое и Боревское. Чуть дальше уже начинался мох, а во мху, среди кочек, да ещё ночью, Сеньку поди-ка, найди! Чувства парня были обострены до предела, и всё же никакой явной опасности он не ощущал. И, вдруг, словно мягкий удар в затылок, заставил изменится его зрение...

Из серии «Были западных украин». Тимоха Григорьев, по прозвищу Обабок проснулся, как всегда, затемно. Такова доля крестьянская, затемно просыпаться, если хочешь, не то, что сытым быть, (сытым, крестьянину, даже справному, приходиться бывать редко), хотя бы голодным не остаться. В избе пахло кислой овчиной, дымной печкой и мышами. Ох, как же неохота вылезать из-под такого тёплого, такого уютного, овчинного тулупа. Да надо. Спал Тимоха на широкой лавке, что примостилась возле глухой стены, под Красным углом*...

Из серии «Были западных окраин». 14 ноября 1994 года. Понедельник. Промзона на окраине Города. 19 часов 35 минут. Стылый осенний ветер второй день, не переставая, хозяйничал в городе. Мерзкая смесь воды, и мокрого снега налипала на стёкла девятки цвета мокрого асфальта, катившей, разбрызгивая колёсами потоки слякотной грязи, по раздолбанной, пустынной дороге. Дворники почти и не помогали, настолько густым и липким, было несомое боковым ветром, месиво. Ни один фонарь не освещал дорогу. Молодому парню,...

Маленькой Принцессе Посвящаю. Я иду по серой булыжной мостовой. Под подошвами хлюпает вода. В Городе моросит дождь. Здесь всегда идёт дождь, здесь не бывает солнца, здесь нет дня, хотя нет и ночи. В Городе всегда сумерки. В этом месте нет ни зимы, ни лета, тут всегда тёплый октябрь. Туман, привычно стелется над Городом, он лениво клубится чуть выше крыш двух - трёх этажных домов, аккуратно покрашенных розовато - бежевой краской. На балкончиках, с кованными ажурными решётками, не висит бельё, и не высовываются давно забытые, печальные лыжи...

Сказка для Вероники. Белочка Верочка жила в дупле большого - пребольшого дерева. Проснулась она как-то утром, и выскочила из своего дупла, чтобы умыться свежей росинкой. Увидала Верочка большущую каплю росы, и, прежде чем умыться, сладко зевнула. -Ой! - сказала Верочка, когда в капельке росы увидела своё отражение. Её Красивые белые зубки, стали жёлтые и некрасивые. Огорчилась Верочка, села на сучке и пригорюнилась. Пролетал тут мимо сокол Мишка, голова, как шишка. -Сокол, Сокол! - закричала ему белочка -Ты выше всех летаешь, дальше всех видишь...