Джамиля Ботоярова / Копирайтер / ИП In Charge

Есть такой фильм «Я шагаю по Москве» - продукт оттепели. Судя по тому, что на экраны он вышел, строгую советскую цензуру он прошел. Но все же были у него критики и противники. Ну не мог представитель советской молодежи быть инфантильной размазней, вопрошающей «да» - да?» или «да» - нет?». Не мог также представитель советской молодежи устранять соперника на сердце девушки враньем. В шутку конечно, но такая шутка недостойна высокого звания представителя советской молодежи. Советская молодежь - это, конечно, энтузиазм созидания железных дорог в Сибири, честность, героизм и одухотворенное творчество в виде песен, стихов и повестей (без тени иронии). И мне хочется верить в то, что так и было, как правило. Но не суть. Есть в фильме еще такой эпизодический, но всё же довольно яркий характер. Полотер в квартире писателя. Естественно немолодой, но преисполненный цинизма. Энтузиазм его проявлялся исключительно в поисках правды характеров (например, самолюбование в доброте диагностировал моментально). И собственно только в этом он и преуспел. Ну а в чем же еще? По законам советского кинематографа только полотером он и мог быть. Однако, опять не суть. Суть. Сегодня мне кажется, что полотеров этих развелось сверх нормы. И не полотеры они давно уже. Приличные люди с приличным образованием. Все старательно ищут правду характеров, и даже соревнуются в этом благодарном занятии. Благодарном, потому что находят. Тут бы кучу примеров привести, да обижу кого-нибудь. Еще суть. Энтузиасты-созидатели-поэты теперь редкость. Да и не энтузиасты они теперь, а банальные лохи (не для меня, просто для большинства). И тут бы тоже примером каким-нибудь отделаться, да нет их. Не знаю таких или может не помню. Про живчиков-шутников ничего плохого сказать не могу. Благодаря их юмору и изобретательности только и держимся пока. Не переругались еще в это странное время. Про инфантильных писать не хочется, хотя отдельную тему можно развить. И только образ девушки (музы) заляпать не хочется. Давайте останемся музами...

С матом у меня отношения не сложились. Он как тот неказистый самоуверенный мужчина, которому я дала бой на дальних подступах, а он вопреки всему стал популярен: туда зван, там появлялся, с этим на короткой ноге, с той заигрывает. И вот сижу я одна вся такая в миленьких воланах и рюшечках витиеватых длинных фраз, выверенных сложносочиненных и сложноподчиненных предложений, причастных и деепричастных оборотов, а он - гвоздь программы за соседним столом и выступает без всяких церемоний. Бесит аж! Подходит от него типчик, улыбается, мол "ну что, красавица, сидишь грустная, вместе то веселей", - а я вся такая принципиальная, воланы поправляю, рюшечки разглаживаю и с кислой миной на лице говорю: - Простите, я с незнакомыми не разговариваю. - Ну так давай познакомимся! Я - японский городовой! - Городовой? Красивое слово! А почему японский? - Ну есть такое слово, обозначающее совокупление двух челочек противоположного пола. - И? - Ну вот. А я Японию люблю. Красиво там, необычно. - Хм. Кто ж ее не любит? - Кто-кто? Да вон тот перец. - Какой перец? - Ясный. Он все знает. Во всем уверен. Всех способен убедить. А Японию не любит, уверенность с ней теряет. Потому как нет там ничего ясного, там все иносказательно и условно. - Понятно. А почему перец? - Ну есть такое слово, обозначающее один из органов человеческой особи мужского пола. - И? - Ну вот. А он спорщик, причем острый на язык. - О чем спорит? - Да обо всем. Во всех отраслях специалист, блин. Не люблю таких! - Да кто ж их любит? - Кто-кто? Да вот хотя бы тот батон ядреный. - А почему батон? - Ну знаешь такое хлебобулочное изделие. Оно сжимается или увеличивается в размерах. - И? - Ну вот. А ему пофиг, ему лишь бы постоять за кого-нибудь, большой, блин, бугай. - Не любите вы его... - Да было дело. Встретились как-то на футбольном матче. Я с елками-палками был, девчонки ниче так, веселые. Они, идиоты, япону вошь с собой притащили. Ясный перец хоть и не любит Японию, а эту паразитку за собой везде таскает, видимо, для демонстрации толерантности. - И? - Ну че, поговорили, культурно так. При девчонках же. Но с тех пор не люблю их. Встретимся еще, по-другому поговорим. Я епрста с собой возьму. Он парень горячий, палит, долго не разбирается. - Ой, меня только не приглашайте. Я это. Я не такая. Жду этого, как его там, трамвая. - Ой да ладно. Выискалась тут. Пошел я. Скучная ты. С точки зрения банальной эрудиции ты - ботанка обыкновенная. Ты бы еще очки одела, идиотка. - Не одела, а надела. - Бляха-муха. Отстань. - И вам не болеть.

«Черт бы побрал эти телефоны!» ― думал я про себя. Каждый из мессенджеров и обе иконки электронной почты истекали кровью флажков непрочитанных сообщений. Я впервые ощутил желание бросить смартфон в урну, как будто это автоматически освободит меня от обязанностей. Если бы он не стоял на беззвучном режиме, я точно бы это сделал. Аппарат молча подсовывал новые уведомления. Он выполнял свою работу, а я нет. Он был в полном порядке, а я нет. Я отчетливо осознавал, что звуки вокруг беспокоят только меня. Казалось, что всё вокруг отдается эхом в голове. Я устал. Раньше, когда я замечал за собой раздражение, подыскивал подходящий тур. Недолго обдумывал, совещался с женой, бронировал, брал отпуск и спокойно ждал наступления часа Х. Но что-то подсказывало, что морем и пляжем в этот раз не отделаться. Я точно понимал, что сейчас неприятно думать об огромном отеле с хороводами туристов из разных стран и очередями к лангустинам. И тут в моей голове как яркая вспышка возникло фото склона горы, покрытого елями и соснами. Почудился легкий морозец и запах дождя, который захотелось ощутить прямо сейчас. Я вспомнил об отеле, в котором побывал мой друг прошлой зимой. Оставив заметку на его странице, планировал вернуться к этому варианту ближе к лыжному сезону. Отыскав сайт отеля, поспешно пробежался по вариантам размещения. Все правильно, это именно тот отель, о котором рассказал друг. Небольшой, всего 50 номеров, и отделан деревом. Острое желание почувствовать запах дерева и свежей постели вернуло мне самообладание и желание действовать. Я точно знал, что не хочу ждать зимы. Мой внутренний прагматик донимал вопросами о том, чем займутся супруга и дети. Но я не хотел сворачивать с намеченного пути. И понял, что походы в горы или поездки на лошадях ― именно то, что поможет нам сблизиться. Не так много времени мы проводим вместе, даже на отдыхе. Там аниматоры видят моих детей чаще меня самого. А потом можно дружно поваляться в постели, устроив вечер пожирателей кино. Я выбрал двухкомнатный номер, и, с решительностью раненого зверя, нашедшего подходящее логово, нажал кнопку «Забронировать».

Не так давно Голливуд продал миру историю о создании первой атомной бомбы. Именно «продал» и речь не об успехе в прокате. Да, рейтинг высок, а бюджет окупился дважды в течение первой же недели. Продал, потому что биография «отца атомной бомбы» Роберта Оппенгеймера затмила трагичность применения его детища, вызвала сочувствие к нему, сопереживание его команде и даже некоторую гордость за их достижение. Нелицеприятная глава в истории США нашла красивую обложку в виде благих намерений и последующих моральных терзаний этого незаурядного ученого. Откровенно говоря, я не знала и до сих пор не уверена в том, атомы какого вещества убили более 220 000 тысяч человек в Хиросиме и Нагасаки (и это только в первые дни после взрыва). Научные, исторические и биографические детали отходят на второй план из-за попыток понять последовательность событий. Смешанная документально-художественная подача сюжета усугубляется блужданием по разным отрезкам биографии Оппенгеймера, выстроенным не в хронологическом порядке. А изложение от третьего лица – антигероя Льюиса Штрауса – запутывает зрителя еще больше. Исходя из сюжета фильма, Льюис Штраус – циничный и расчетливый карьерист, считающий Оппенгеймера позером, неискренним в его раскаянии, способным заново изобрести это оружие массового поражения. Ну а поскольку Льюис Штраус – отрицательный персонаж, значит его оппонент Оппенгеймер – персонаж положительный. Соответственно искренность его раскаяния – вне всяких сомнений. На меня этот прием произвел впечатление манипулирования мнением зрителя. По сюжету фильма вероятность неконтролируемой цепной реакции, то есть распространения взрыва на всю планету, была близка к нулю. Именно близка к нулю, а не равна нулю. То есть мир в момент первого испытания атомной бомбы в пустыне Лос-Аламос буквально висел на волоске, поскольку никто не знал исхода этого испытания. Однако, потраченные правительством США 2 млрд. долларов и, возможно, амбиции Оппенгеймера и членов его команды не позволили отказаться от продолжения работы. Далее, Оппенгеймер, как человек, владеющий информацией о силе взрыва, участвовал в подборе целей для удара. По его словам, сказанным спустя несколько лет, он «выполнял свою работу», хотя Германия к тому моменту была уже повержена, да и Япония не представляла существенной угрозы. Последующие попытки Оппенгеймера ограничить исследования в области разработки водородной бомбы и лишение его допуска к секретным разработкам в результате интриг окончательно представляют Оппенгеймера в качестве жертвы системы. Гонка вооружений превращается в ту виртуальную неконтролируемую цепную реакцию, предсказать которую не мог никто. Величайший ум повержен, его научная карьера растоптана, его душевные переживания не вызывают сочувствия, его достижения обесценены из-за подозрений о связи с коммунистами. Он – жертва собственных заблуждений и интриг, а значит симпатии зрителя должны быть на его стороне. Продано!