Биполярник Краузе

«Привет! Меня зовут Миша. Меня кто-нибудь слышит?» Что? Что?! Да быть того не может… Я схожу с ума… Я перепроверил данные раз двадцать. Сообщение расшифровано верно. Миша, дружище, как же ты там оказался? Как?! Где ты, Миша? Ты жив еще? *** Наш полет начался четыреста двадцать семь лет назад. Земля, наша круглая голубая старушка Земля, готовилась испустить последний вздох. Почить в бозе, чтобы не чувствовать на своем теле мельтешение миллиардов суетливых блох, их злобные укусы и раздражающий зуд...

Одесский дворик. Двухэтажные домики, оплетенные лабиринтами ветхих деревянных лесенок и галерей с резными перилами, покрытыми облупившейся краской. Кружевные белые занавески, трепещущие от веселого майского сквозняка, стыдливо прикрывают пламенеющую герань. Открытые окна брызжут миллионами звуков – ворчание радиоприемника, гаммы на пианино, шкворчание котлет на сковороде, миллион-миллион-миллион алых роз, перебранка соседей, лай мелкой кудлатой собаки. От балконов к столбам тянутся проводами бельевые...

Вампиров нет – заявляю вам совершенно авторитетно. Если бы существовали, я бы об этом узнала первая. А все потому, что у кровососущих тварей ко мне какой-то нездоровый интерес. Комары, вот, например. Большие мои поклонники. Летают за мной везде, как Арми за BTS. Хотя нет, Арми – фигня. Имя моим комарам – Легион. В общем, куда я, туда и они. Путешествуют без виз. «Тут отродясь комаров не было, - говорили мне на даче. – Ветра же» «Залетай! Вон она!» - командовал главный комар и они выбивали калитку с петель...

Альбина стояла перед зеркалом в спальне. Смотрела не на себя. Мимо. Словно пытаясь проникнуть за ртутную гладь по ту сторону, в другую возможную реальность. Ее отражение в зеркальном серебряном круге было похоже на портрет еврейской женщины кисти Модильяни. Такое же вытянутое, резко очерченное лицо – спокойное и холодное. Скульптурный нос с горбинкой и настороженно-внимательный взгляд. Мраморно-белая кожа в обрамлении черных прядей. Странно. Только в этом зеркале она была на нее похожа. Альбина вгляделась в свои зрачки – черные колодцы с лаково-блестящей темнотой на самом дне...

Двадцать три сорок девять. Некрасивое сочетание цифр. Тревожное. Два плюс три – пять, четыре плюс девять – тринадцать. Пять и тринадцать. Пятница, тринадцатое. Н-да… Пять плюс тринадцать равно восемнадцать. Восемнадцать – это шесть плюс шесть плюс шесть. Три шестёрки. Число Сатаны. Ну, или можно перемножить. Дважды три – шесть. Четырежды девять – тридцать шесть. Тридцать шесть – это шесть раз по шесть. Итого: шесть и шесть на шесть. Снова число Сатаны. Чёрт подери… Чёрт… И даже в словах чёрт. Хотя, какая разница? Скоро всё закончится...

Чихуахуа по кличке Его Сиятельство Герцог Ричард Вильгельмович Штуденбрасс задумал побег. Он бегал по квартире в состоянии крайнего нервного возбуждения и разговаривал сам с собой. - Да ну нафиг... - сказал он и побежал в кухню, цокая коготками по паркету. - Да в жопу... - фыркнул он и побежал в прихожую, лавируя между ножками табуреток. - Да твоюмать!!! Гав-гав-гав-гав-гавнюки! Зеркал понаставили!!! - возмутился он и отбежал подальше от напольного зеркала и свеженаписанной лужи в спальню...

Максим сидел на окраине поселка и смотрел на желтое поле цветущего рапса. Как забытая косынка лимонного шелка на зеленом бархате травы лежало это золотое поле, пропитанное лучами весеннего солнца. У мамы была такая косынка, он точно это помнил. Чуть шершавая на ощупь, сладко и терпко пахнущая ее духами. Пчелы деловито жужжали, проносясь над Максимкиной макушкой в сторону пасеки. Теплая безмятежность обнимала за плечи ласковым ветерком, навевала дремоту. Бабочки-капустницы танцевали вокруг мелких ромашек...

– Это чёрт знает, что такое! Да сколько можно-то? Почему именно сейчас? Алло! Небесная канцелярия, Декабрёв у аппарата. Да. Нет. Да, мы работаем над этим. Адрес свой оставьте, пожалуйста. Декабрёв, начальник департамента погоды Восточно-Европейской равнины, бегал по кабинету в состоянии, близкому к панике. – Алло! Декабрёв слушает! Да. Нет. Нет, не знаю! Да, понимаю! Мы работаем над этим. Сотрудники делали вид, что не замечают его присутствия и сосредоточенно смотрели в мониторы. – Да сколько можно? – снова запричитал он...