Дневник приходского священника

- Ану, станавiся "Ойча наш" чытаць! Кажы ўслед за мной: "Ойча наш, iжа ясi на небясах..." Стаiць Мiколка, на абраз глядзiць, у мацi пытаецца: - А што такое "ясi на небясах"? Мацi ад нечаканасцi не ведае, што рабiць. Дужа яна ведае, што такое "ясi". Нерашуча адказвае: - То ясi... Бачыш, мы ямо, скажам, хлеб, i Ойча наш - Бог таксама, мусiць, есць, бо далей i гаворыцца пра хлеб насушны... А дзед моўчкi збоку слухае матчыны тлумачэннi, ды не сцерпiць i ў бараду сваю: хе-хе-хе. Зiрне на яго грозна мацi, дзед адразу як шоўкавы, сядзiць, не варухнецца...

«Христианство есть благовестие свободы <…>. Поэтому пастырь должен поменьше заботиться о ненарушимости своего авторитета <…>. Критерий истины в самой истине. Принудительные авторитеты не свойственны Православию...

Ведь спасение-то должно быть от иудеев и через реальное, телесное царство, как думал израильский народ, а оказалось, что нет. Оказалось, что все, связанное с земным царством, гроша ломанного не стоит. А царство, которое открывается человеку, не от мира сего – это Божественное бытие. То самое Царство Божие, которое не придет видимым образом, и, когда вам скажут, что оно здесь или там, не верьте; но «Царство Божие внутри вас есть», как объясняет своим ученикам Господь Иису. Оказывается, Царство Божие...

Есть люди неверующие, но сами по себе очень добрые. Про таких зачастую говорят: "Человек хороший". А еще иногда можно услышать: “Неужели он тоже в ад пойдет, потому что в Бога не верит?” Дело в том, что Бог никого не отправляет в ад на муки в качестве наказания за неверие. Господь готов принять в Свое Царство Божье абсолютно всех, но просто не всем может быть там комфортно. Если человеку Бог не...

Как-то два ирландских землекопа работали на дороге рядом с публичным домом. Вскоре у дома появился протестантский пастор, натянул шляпу на глаза и вошел внутрь. Пэт повернулся к Майку: — Ты видел? Как тебе это? Он же протестант, верно? Вскоре у входа появился раввин. Он поднял воротник и вошел в дом. Пэт...

Вера Евангелию открывает нам, что от Бога больше не нужно прятаться, что не страшно выйти Ему навстречу. Но этот шаг навстречу Богу требует уже совершенно определенной работы. Вера своим созерцанием будит волю человека — ибо благодать должна быть усвоена, а не издалека услышана...

— Давай, Андрушка, наладзім хор! — казаў раз пісар Лабановічу. — Я табе памагу. Разумееш ты, зусім іншы каленкор, калі ў царкве спявае добры хор. — І калі «апостала» чытае Мацей Дулеба, — у тон пісару дадае Лабановіч. — А што ж, па-твойму, я кепска прачытаў «апостала»? Вось ты не прачытаеш так, — крыўдзіцца трохі пісар...

Помню, как моя учительница в воскресной школе Галина Антоновна рассказывала, что она может исповедоваться абсолютно у любого священника. Как сейчас помню её слова: «Я могу под любую священническую руку подойти на неисповедь». Однако не все могут, так как Галина Антоновна. Многим людям тяжело пойти на исповедь к какому-то конкретному священнику. Я людей прекрасно понимаю, потому что священник на исповеди не инфокиоск же. Хоть люди даже понимают, что исповедуются непосредственно Богу, Христу, а священник только свидетель...

- Смеялся ли Христос? - Вопрос тонкий. Этот вопрос поднимался в русской религиозной публицистике. Некоторые говорили, что Христос по сути Своей не мог смеяться. Это неверно. Если вы непредубеждённо прочтёте евангельские притчи, вы увидите, что они почти все были произнесены с улыбкой. Многие из них полны мягкого юмора, а иногда и острого. Когда Христос говорит о том, что в духовном поиске, в молитве надо быть очень настойчивым, Он не приводит какой-то возвышенный пример из древних легенд, а рассказывает...

Однажды епископ опустился на колени перед алтарем и в порыве душевного откровения стал бить себя в грудь: — Я грешник, смилуйся надо мной! Я грешник, смилуйся надо мной! Местный священник, вдохновленный ярким примером покаяния, опустился на колени рядом с епископом и тоже стал бить себя в грудь: — Я грешник, смилуйся надо мной! Я грешник, смилуйся надо мной! В это время в церкви случайно находился сторож...

Нам нужно внутренне освободиться, отделаться в самих себе от страха, от казенщины, от лукавства. Только тогда мы снова поймем и ощутим, что Церковь – это не организация и не авторитет, а тело, напоенное Духом, в котором нам дана потрясающая возможность верить друг другу в свободе...