Аякса- Рассказы

Возле двери сидел мужчина с собакой. Я так и не поняла, то ли он выпивший, то ли просто чудной, да и как – то не хотелось об этом думать. Просто перед нами сидел мужчина с собакой, который когда-то был юношей с собакой, а когда-то мальчишкой, и, наверное, у него тоже была собака. Он ходил с ней гулять, играл с ней и любил, очень-очень любил, а она его.  Просто иногда бывает так, что нет в твоей жизни, никого, кто бы любил тебя больше, чем собака. А дверь открыли. Он был по детски счастлив..

Очаровательная и веселая врач «скорой помощи» уже крутилась возле нашего подопечного. Она шустрая и успела раньше нас. Чего смотреть и ждать, подняла, уложила в кровать. Теперь ворожила вокруг него со своими тонометрами, кардиографами и прочими врачебными разностями. «Подождите уходить, а, вдруг, госпитализация»- попросила она, когда мы уж было собрались… Стоим, ждем, рассматриваем стоящий напротив шкаф с книгами. В самом центре два томика Довлатова, сверху Бродский, а где-то внизу, что-то про Карла Маркса. Сразу вспомнилась фраза из «Чемодана» Довлатова «Я оглядел пустой чемодан. На дне — Карл Маркс. На крышке — Бродский. А между ними пропащая, бесценная, единственная жизнь». Решила присмотреться. Несем с кухни целую охапку разноцветных коробочек с лекарствами, чтобы показать доктору. Наш дедушка внимательно провожает нас взглядом, немного поджимает губы и, поймав мой взгляд, шепчет, тихо, только губами, с небольшой искринкой в глазах: «Это не мое...» :)) Нет, хоть книжки так и совпали, а все же это фраза не про него. Он по фамилии Эткинд и отчеству Давидович, рожденный в далеком 1932 году, прошедший все, что только было уготовлено еврейскому народу, вынес самое ценное: неиссякаемое чувство юмора, неугасающую любовь и веру в жизнь… У Довлатова есть другая фраза, и она гораздо ближе: «Истинное мужество состоит в том, чтобы любить жизнь, зная о ней всю правду». («Марш одиноких») Госпитализация дедушке не понадобилась, и мы поехали дальше.

Человеку нужен человек! _________________________________ Инсульт, нет ног, прикован к инвалидной коляске, жена и та бывшая. Что произошло? И что происходит сейчас в его душе и жизни? Он упал с коляски, а подняться не может. И кому же он звонит в первую очередь? Нет, не спасателям. Он звонит жене. Она - его спасение. Спасение от одиночества, от пустоты, от неуверенности. «Скорая» приехала раньше спасателей. Ребята из «скорой» помогли мужчине подняться, померили давление. Да и какая разница, кто его поднял! Ведь большинству, кто просит социальной помощи, нужны не спасатели, а люди. Упасть с коляски - это самая большая мелочь в их жизни. Им просто, как и всем нам, нужен человек… (Зарисовки со смен)

Даже табуретки нет в квартире. Обои свисают клочьями. Грязь, везде грязь. Она лежит на маленьком детском диванчике. Невестка говорит, она так всегда жила и по-другому не хочет. Ее взгляд устремлен в одну точку. Нас как будто нет. Свет фонарика в глаза заставляет ее очнуться. Она медленно обводит всех глазами, в которых читается отрешенная задумчивость: «Новые люди, много людей, как никогда. О чем-то спрашивают, говорят. Нет, ничего, даже как-то разнообразило что ли. Они скоро уйдут. А потом будет о чем вспомнить и подумать. Моя квартирка, мой мирок. В ней спокойно». А вслух лишь произнесла: «Детей вырастила, внуков вырастила – вот и умирать пора, а все не забирают!». И опять погрузилась в омут своего сознания. Как будто кто- то отключает от нее этот мир, где все измеримо. Давая ей возможность, хоть краешком своей жизни, прикоснуться к потоку неизмеримого и вечного. Мера жизни!!! Той, что без начала и без конца, перетекающей и принимающей любую форму, той, что была, есть и будет всегда, что наполняет собой пространство, и является неиссякаемым источником. Мы мерим: годами, веками, событиями, достижениями, детьми, внуками, достатком, друзьями, войнами, разлуками… Нет ей меры! И нет конца! А если мерим, значит, не живем…

Рассказ получился долгим, как само ожидание:) Выезжала с ребятами из ВСКС. В ожидании врача Дочь под дверью, мать за дверью, а внук в командировке. Уехал с ключами от квартиры. Дверь взламываем, собираемся взламывать вторую. Но тут, у дочки появляется в руках ключ. -А может ключиком попробуем?- робко спрашивает она. -Конечно, попробуем… "и чего сразу не сказала, что ключи есть",- подумалось нам. Ключик, как раз пришелся к дверки. Фух… Бабушка лежит прямо в коридоре. Она не огорчена и не удивлена. «Упала», - говорит - «Вот, сейчас полежу и встану, а вы мне руку подайте». Но не тут – то было. Движения, вызывают нестерпимую боль в бедре. Картина ясна. Вызываем скорую. За время пока ехала скорая, одна картина сменяла другую. Мы успели пообщаться с бабушкой и понять, что деменция, это море позитива, по крайне мере бабушка не унывала, в отличие от ее дочери, которая всем видом уже представляла последствия сего события. Чтобы не мешать собирать бабушку в больницу, мы вышли в коридор. Сначала мы постояли в коридоре, потом посидели, потом разбрелись по разным этажам. Ребята понесли вещи в машину. В это время вышла соседка, не заметив меня, тихо сидящую на лестнице, она внимательно рассмотрела дверь с зияющей дырой от бывшего замка, потом пошарила по полу, нашла какую-то железячку, внимательно пощупав ее и поняв, что ценности она не представляет, пренебрежительно выкинула ее на половицу к двери нашей бабушки. И бормоча, что-то нечленораздельное, скрылась у себя в квартире. Потом пришел участковый. Сначала он задал несколько вопросов нашим прекрасным дамам, а потом никуда не делся и от моих. Первое, что меня заинтересовало, чего он вообще пришел, его же никто не вызывал. Оказывается положено, раз есть заявка на вскрытие двери, участковый должен проверить. За год моего волонтерства, я впервые встретилась с таким ответственным отношением. Когда на все вопросы были даны исчерпывающие ответы, он вежливо и с надеждой в голосе спросил: -Я могу идти? Понимая, что скорой еще нет, а ребята все еще относят инструменты и, что если он уйдет, я снова останусь одна скучать на лестнице. Собрав всю силу в кулак, я решительно произнесла: -Идите. И он скрылся за дверями закрывающегося лифта. Мне ничего не оставалось делать, как грустно вздохнув, вновь плюхнуться на ступеньки. Тут уж и ребята подоспели. Один встал возле окна. И с завидной периодичностью стал слышен вопрос в тишине: -Ну, что едут? И ответ: -Не, не едут. Но ни что не длиться бесконечно. И та-дам! Наконец-то мы лицезреем эту прекрасную девушку с чемоданчиком. -Ну чего бабушка, пела, танцевала?- спросила веселая врач. -Нет-лаконично ответила бабушка. - Не пела, не танцевала, а так получилось. Понятно…,- посмеялась врач. Поговорив и ощупав бабушку, она села в уголочке, заполнять многочисленную документацию. Мы случайно заглянули в бумажки. -О, вы пишите, что время следования к нам было 7 минут?! - мы переглянулись. -Ну, не 7, а 10, это вообще не наш район, -спокойно ответила врач. -Десять, понятно… - мы переглянулись снова. Брови и уголки губ немного подергивались. -Так, мальчики, хватит болтать, берите волокуши и несите бабушку вниз - скомандовала врач скорой помощи. -Эм, а может лучше вакуумные, бедро же все-таки, - не постеснялся предложить старший. Молодец он у нас! -Ну, я в машину не пойду, хотите, сбегайте сами. Побежали … Ну, вот бабушка уже зажата в вакуумных носилках, прикрыта одеяльцем и плавно перемещается по лестничным пролетам вниз в машину скорой помощи. -Поправляйтесь скорее!-по очереди желаем мы ей.

Генеральская жена «У нас, как по Достоевскому, «барышни легли и ждут кавалеров».,- такими словами нас встретила сиделка, которая и вызвала нас. А сама «барышня» действительно лежала возле кровати, не просто лежала, а накрытая одеяльцем, на подушечке. Не тяжелая и не большая, быстро подняли. Посадили на кровать. Трясущимися немного ослабленными руками она берет с тумбочки фотокарточку и показывает ее нам. В вихре вальса волшебник-фотограф поймал момент, где рук переплетенье, щека к щека и столько счастья в глазах… «Вот, это мой Николай. Какими же мы были молодыми тогда, красивыми. Ведь правда? Поженились только»-улыбаясь и заглядывая в глаза спасателю, говорила она. «Генеральская жена»- как-то с неприязнью, произнесла сиделка, потом еще что-то говорила. Устала, наверное... А у «генеральской жены» глаза, как бусины, круглые и черные, и волосы когда-то были черные, как смоль. Маленькая и хрупкая, всю жизнь державшая тыл своего мужа. И дом в порядке и сын растет. Генералы - редкое явление дома, поэтому она хозяйка сильная и волевая, при муже ласковая и покорная. На старости осталась совсем одна. И вещи теперь лежат, как попало, и сиделка все время причитает что-то. О чем думает она? Что вспоминает? Сожалеет ли о чем-то? Целый мир, целая эпоха в этих черных, как бусины, глазах. И нет в них зла, и боли нет. Она привыкла быть защищенной.

Сон Тихая ночь в тумане сокрылась. Уснувший ветер не встревожит этой тишины. Лишь стрекотание цикад мелодию рождает, не уснуть…. Ты тихой поступью ступаешь по камням, что в лунном свете светятся, как капли янтаря. Босые ноги чувствуют прохладу. Одежды длинные твой скрыли стан. Лицо задумчиво, печально. В глазах больших и темных, лишь тоска, но сожалений нет, ты все исполнил. Остался лишь последний акт. Оливы ветвь по длинным волосам скользнула, накинув прядь на тонкое лицо. Прошел ты мимо. И в тумане растворились одежды белые, как сон.