История одной семьи

07.04.2024 На Благовещение Бирюлёвский приход предложил посетить с обзорной экскурсией Музей Русской иконы. Наконец-то, мы собрались туда. Давно знаю о музее, дети младшие уже сходили туда со школой давно, а мне всё был недосуг. Очень рада, что сбылась эта встреча.   О Михаиле Абрамове слышала, знала, что он погиб. Теперь увидела какую он провёл работу, собирая иконы, возвращая их в храмы и создавая музей. Отрадно, что относился Абрамов к своей коллекции, как Павел Михайлович Третьяков, хотел, чтобы для всех было доступно и бесплатно посещение музея. И уже почти через 10 лет после его гибели так и сохраняется бесплатный доступ, бесплатные экскурсии, мастер-классы и даже концерты. Здание находится в центре, на Гончарной улице, как раз напротив Афонского Подворья, что тоже очень приятно. Когда ещё зайдешь сюда? Коллекция размещается на 4 этажах. Не маленькая. Мы пробежали обзорной экскурсией. Конечно, иконы должны быть в храме, перед ними хочется молиться(перед многими). Но здесь тоже можно молитвенно обратиться, перекреститься, нет официальной атмосферы, чувствуешь, что тебя не будут сверлить взглядом как мракобеску. Образы прекрасные Псковские, Ростовские, Новгородские, Московские. Есть и греческие, но они не впечатлили, поздние, уже времен Османской империи. Из диковинного, впечатлил складень старообрядческий, фактически карманный иконостас . И, конечно, эфиопское творчество, как иконы, так и предметы. Мало знаю про Абиссинскую церковь, поэтому впечатлилась и их укладом, например, они моют не только руки при входе в храм, но и чистят уши специальными лопаточками, чтобы лучше слышать. Очень трогательные.   Получится ли прийти ещё раз, посмотреть старообрядческие иконы, которые были закрыты вчера, посмотреть не обзорно выставленную коллекцию или посетить концерт? Надеюсь. Лиза В начале мне не хотелось идти - в музее иконы не смотрят. Но постепенно проникся уважением к основателю его, человека увлечённого, посвятившего жизнь возвращению России утраченных духовных богатств. Как ему это удалось – Бог весть. Трудно проследить корысть человека, создавшего бесплатный музей. Скорее желание поделится с ближним радостью душевной, окном в мир небесный. Из обзорной экскурсии за короткий промежуток времени что-то узнали новое, что-то стало на свои места. Очень впечатляют образы 15, 16 веков. Страны духовно зрелой. Прошедшей горнило испытаний и выстрадавшей веру свою. Страны, пережившей радость обретения веры - сокровища небесного, затем отступившей от Христа в гордыне своей. Страны, пронзённой стрелой татарской неволи, и вновь обретшей славу через страдание и покаяние. И вот 17 – 18 век. Пётр прорубает окно в Европу. В иконографии кажется, что ангелы упали на землю. Не картины и не иконы. Человека можно одеть в модные европейские одежды, но можно ли изменить душу, изначально созданную по образу и подобию. Можно ли образы вечного писать в угоду временному? Ранее считалось, что рукою иконописца ангелы создают образы небесные, поэтому и не было подписей на древних иконах. Пётр повелел ставить имена богомазов, чтобы отвечать он мог за качество своего исполнения, и уже Богородица одною рукою обращается к Архангелу Гавриилу, а другой указывает на имя автора. Кажется, только к концу 19 века Россия поняла, что потеряла и стала возвращаться на круги своя. А зал Эфиопской церкви – это отдельная история! История народа, принявшего христианство на 6 столетий раньше России. Одна из первых христианских церквей, запечатлевшей в душе своей Бога, с детской радостью. Так кажется нам, когда смотрим на их изображения Сил небесных и Господа нашего Иисуса Христа! Их радость о Господе – это радость царя Давида скачущего перед ковчегом завета. Виталий

С внуком Саввой Ивановичем, пока родители в разъездах

Второй день зимы

29 ноября. В 8.30 Литургия в Никитском скиту. Узенькая натоптаная тропинка ведёт еловым бором. Мостики через речку Сумерь, через болотца. Высказывание святых отцов на стволах елей. Морозная тишина. Словно дорога в детство, в сказку. Раньше здесь был монастырь. Давно, ещё в Польско-литовское нашествие место пришло в запустение. В 18 веке построили часовню. В советские смутные времена всё как Сумерь кануло. Каким-то чудом, старанием добрых людей, возобновилась на месте этом уединенном молитвенное стояние. Пусть и не часто службы в маленьком рубленном храме, но для чего-то нужно, чтобы здесь была церковь. Рациональному уму это не понять. Но сердце чувствует, что нужно.

28 ноября. Похолодало и посыпал снег. Весь день шёл, то больше то меньше, порой закрывая пространство млечной пеленой. Успеваю на конец службы в Артёмово. В церквях у отца Феофана всегда удивляет количество мощей. Впечатление, что рядом невидимо предстоят, святые мученики, праведники. Вот и сегодня у иконы Богородицы Страстная, мощевик Гурия, Самона и Авива, их же сегодня день. А вот молящихся всего ничего. Батюшка, чтец и алтарник. А из прихожан я третий к концу службы пришёл. Лыжню мою вчерашнюю местами совсем занесло. У Сумеречного моста о чём-то тихо рассказывает обрамлённый снегом ручей, шелестят снежинки. Невольно остановишься послушать звуки зимнего леса. Дорога неожиданно приводит к кладбищу. Городом мёртвых подхожу к окраинам Абрамцево. Тут тропинка лесом поворачивает на север, дальше краем поля к деревне Глебово. Не всегда легко заприметить путь. Снегом занесло, уровняло. Прохожу и возвращаюсь к последним меткам. Но откуда не возьмись лыжницу встретил, она и дала нужное направление, через поле к роднику. Благодарю, а она мне обратное – «Спасибо, что лыжню проложили».  У речки Яснушки высокие берега. Высокие стройные ели столбами-колоннами уходят в снежную высь. Лестница к роднику. Из-под креста течёт вода приятная на вкус. Люди приходят набирают понемногу. На верх много не наносишься. Иду распадком. Слева посёлок Академиков, справа Глебово. Где-то здесь было имение Сергея Саввича Мамонтова. Время лихолетья стёрло следы. Дошёл почти до усадьбы Саввы Ивановича. Ну упёршись в помпезное современное строение (как выяснил позже вилла Альпина), не смог преодолеть её нарочитой роскоши и повернул назад. И вот опять стою и слушаю природу, погоду у Сумеречного моста. Отграничен он на выходе стройными елями. А на той стороне, за приклонённым ивняком, метут по полю снега. Мерцает за метелью в поле одинокий развесистый дуб. Справа, у края леса, высокая ровная ель. Много лет растёт она на крутом берегу Сумери. Под её развесистой кроной, как за стеной, покойно и тихо.

27 ноября. Утром немного гуляли с Лизой. Она сегодня уезжает, а я ещё пошатаюсь по здешним лесам. Теплеет. Снегопад переходит в дождик, в ледяной дождь. Образовался наст. Серо и скользко. Провожаю Лизу с Верой и иду знакомым путём до Горенок. Первый тарю лыжню. Погода не для отдыха. Но за это я и люблю ненастье. За тихое одиночество, за мысли на едине. Остановишься и слушаешь лес. Волною пошумел ветер, путаясь в острых вершинах тёмных елей. Глухо падают с шапки снега с еловых лап. Капельки талого снега повисли на иголках, на тонких ветвях берёзы. Кап-кап по корке наста. Непрерывное кап-кап. Снег такой ровный и пушистый ещё вчера, сегодня весь словно в оспенной сыпи. Дятла потревожил. Обругал меня он за что не знаю сам. Вот и Никитский скит окружённый заповедным бором. Знакомый и долгожданный. Привечает здесь отец Феофан людей, которым пойти не куда, а в душе у меня немного зависть к ним – сам бы жил. Короток серый ноябрьский день. В сгущающихся сумерках решил пройтись лесом по направлению к Абрамцеву. Машину оставляю за храмом Страстной иконы Божией матери (так и хочется сказать за Страстным монастырём). Спускаюсь к реке Сумерь и неожиданно попадаю на заветную тропу – «Дорога в Лавру». На Сумеречный мост (так написано сверху на дощечке). Как в сказке: в конце серого дня, в сумеречных сумерках, попадаю на Сумеречный мост. Тихо журчит речка-ручеёчик. Тихо падает снег. Поднимаюсь на высокий левый берег. Тропа превращается в прямую квартальную просеку. Но надо возвращаться. Думаю завтра продолжить путь по синим меткам, ведущим к Лавре.

26 ноября. Мама закончила работать и решили посетить Дарчиев, съездить в Мураново. Они всегда приглашают к себе, и искренне рады нам. Резкий запах забродивших винных ягод при входе в дом. Хоть и с опозданием в этом году, но снова пошёл процесс приготовления вина. Мираб палкой сбивает поднимающийся жмых. Благородно пузырится розовая пена. Он зачерпывает кружкой и угощает нас игристым соком. Густым и сладким. Сладость со временем он будет терять, а приобретать винный вкус. После обильного ужина грузинской кухни хочется хоть чуточку погулять. Темноту разрывают яркие фонари вдоль дороги. В их свете видно как кружится и падает мелкий снег. Чёрные тени по белому пересекают дорогу. За мглистым снегопадом, в тёмном небе яркий диск луны. Значит небо чистое. И снег, словно летний грибной дождик.

22 ноября. Возвращаемся через «Долину грёз». Так назвала это место Марина Цветаева. Здесь была дача, которую долгое время снимали Цветаевы. Дом в Песочном – так он именовался. Когда Цветаевы были в Италии в доме жил до 1905 года художник Борисов Мусатов. В нем он и умер. Теперь его нет. На его месте танцплощадка на закрытой территории дома отдыха «Серебряный век» - Надо думать о живых, а не о мёртвых, так ответило министерство культуры ревнителям сохранения дома. Погуляли вокруг дома литераторов, расположенным за забором дома отдыха . Нижний этаж принадлежит Итальянскому художнику Марко Бравуро. Он здесь самовыражается на свои особые темы. Редкий случай всё открыто, никого нет, никто не гонит. Полюбовались творчеством итальянца, поудивлялись, посожалели и поехали в Серпухов. Зашли в Высоцкий монастырь, проехали во Владычный, чудом сохранившиеся исторические святыни. Захотелось вернуться сюда вновь. К тому же и солнце выглянуло, сразу стало будто теплее и радостнее. Не могли поэтому проехать и мимо Кремля, окинуть взглядом старый славный город Серпухов.

21 октября. Поездка в Тарусу. Из глубины чёрной ночи, тёмного утра, встаёт серый, холодный и ветренный день. Беспросветный и безрадостный. Именно в такую погоду безвременья выпало съездить нам в Тарусу. Городок облюбованный художниками и поэтами. Где на едине с природой сердце их чувствовало Творца. И слагались звуки в душах их, словно слышанные ими когда-то и где-то. Проезжаем Серпухов. Проезжаем место Кремля, теперь почти пустое и ветренное. Кинули взгляд на Высоцкий монастырь, на соборную площадь. Не многое уцелело, но и то, что сохранилось радует глаз даже в грустный день.  Спешим укрыться от колючего ветра в машине. Теперь уже близко до цели нашего пути. Вот и церковь в Бёхове. Сегодня мы смотрим на неё с другого берега Оки. Вот и Таруса, городочек у места впадения реки Тарусы в Оку. Здесь и центр с пешеходной зоной. Здесь мы поселились в тихом, не дорогом домике Верзилиных. Но сначала посетили кладбище, могилу Паустовского. Встретили женщину наших примерно лет. Она приехала из Курска с той же целью – прийти к месту место упокоения писателя. Мы вдвоём и на машине. Она пешком, преодолевая холод и страх. Ведь какую нужно иметь любовь к человеку, чтобы пуститься в этот не лёгкий путь! Большой крест на могиле, красные яблоки на холмике. Беру одно, мороженное, твёрдое, помянуть раба Божия Константина. Настоящие писатели, художники, поэты всегда правдоискатели. Вот здесь она и открывается им. До конца, без изъяна. Много ещё здесь памятных могил. Людей известных и не очень. Но есть один человечек, несчастный. Могилу её здесь не найти. Словно природа сама сегодня печалится о ней  – это Марина Цветаева. Господи, Ты даровал ей слово поэта. Пророческое слово. Ты знаешь всё внутреннее её. Не остави её мятежной души.

20 октября Лосиный остров. Тихо падает снег, убеляет мёрзлую землю. Светлеет лес. Умиротворяется душа. Припорошило дороги исхоженные нами десятками лет. Зимой и летом, осенью и весной. Изменились наши заветные тропинки. Облюбовали их современные велосипедисты. И табличку повесили «taymtrevel». Детям нашим легче выражаются по-английски. Изменились дороги наши. Отболело, отпустило. Но иной раз увидишь бугорок с берёзой на краю ручья и вдруг вспомнишь явственно как вчера день весенний. Детей вспомнишь. Лица, глаза. Быстро пронеслось время, неожиданно оборвались наши совместные поездки. Вдруг. На одной руке пальцев хватит сосчитать.

9 ноября. Конец дня. В Кострому приехали уже в темноте. Через прикрытую калитку северных ворот входим на пустую соборную площадь. Слышно пение от церкви Рождества Богородицы. Успеваем на конец службы, которая проходит в пустом соборе. Лики святых праведников, мучеников выхватывает свет. Кажется они не видимо предстоят перед Господом. Монастырская братия — воинство духовное. Вот она передовая за ослепшие души наши. Повстречались с дедушкой, и расстались до завтра. У монахов своё правило. Их жизнь — молитва. Мы устали сидеть и прошлись по вечернему городу. Полюбовались тем, что уцелело, что не разрушили в смутные годы.

9 ноября Идём вдоль монастырской стены. Туман скрадывает пространство вдали, оставляя на едине с тем что рядом. Здесь устроены стенды о истории обители, о людях так или иначе связанных с ней. Особенно поразило завещание графа Шереметьева сыну. Глубокое и важное на все времена. Лиза читает, а я снимаю. Может дети наши услышат.  В середине дня чуть прояснело, открылись молочные дали озера Неро. Купола церквей, монастырей. Потихонечку, любуясь делами рук предков наших, которые хороши в любую погоду, добираемся до Авраамиева монастыря. Отголоски былой славы видны в сохранившихся храмах. Жизнь здесь восстанавливается после долгих лет разрушений.