ОтДушиНа

С ковидных времён я никуда не ездила. И вот — пришла идея. Она была тихой, но настойчивой. И стала постепенно разрастаться, пока не стало понятно: пора. С момента, как мысль «а может, поехать?» впервые появилась, до покупки билетов прошло три месяца. Честно скажу: свободных денег на поездку не было. Но была вера. Та самая — что если очень хочешь и идёшь в сторону мечты, Вселенная поддержит. Помогли визуализация, книга Джона Клауса «Деньги — это любовь», дыхательные практики. И да, была кредитка, с которой через месяц я купила билеты...

Поверхностное знакомство с героями свершилось. Их восемь: Фелисия Бейкер (продавщица/кассир), Сэм Паркс (человек, попавший в курьезную ситуацию), Уильям Пратчетт (пенсионер), Роберт Ниро (таксист), Франни Марин (учительница/художница/мать), Мелоди (женщина в возрасте, радующаяся жизни), Люси Пирс (предполагаю, что офисная служащая😊), Питер Джонс (бизнесмен) Конечно, эти минизарисовки были написаны три года назад и сейчас некоторые моменты я бы изменила, но не буду. Они были написаны от души (на одном дыхании). Это действительно было так: имена пришли откуда-то, я не выискивала их на просторах интернета...

06.01.2025 г. Карелия. Мороз. Комментарий: Новогодние праздники застали меня в Карелии. Там же я пролежала с температурой и ангиной несколько дней, а сегодня открыла свои "полевые" заметки и увидела эту минизарисовку, в которой сплелись детские воспоминания, надежды и просто Порфирий Петрович.:) ПП Порфирий Петрович лежал на диване и переключал каналы телевизора. "Хорошо", - наслаждался он, - " А если бы были дети ... не было бы такого спокойствия. А если бы была собака, то сейчас в мороз надо было бы идти гулять". Порфирий Петрович встал с дивана и, достав из шкафа тёплый плед, опять лёг на диван...

Это был год ям и вершин, в ямы больше не хочется, а вот покорение острых и труднодоступных вершин, которые где-то там за облаками, еще впереди. Знающие (надеюсь) люди говорят, когда встаешь на путь духовного роста жизнь начинает тебя испытывать, дабы раскрыть все грани твоей души. В этом году я прошла проверку болью утраты. Это бесценный опыт, которых не хочется закреплять повторными действиями или переживанием таких же эмоций. Ах этот опыт, он был страшен, как гремучая змея. И дудочки у меня нет, чтобы загипнотизировать эту змею, стать её заклинательницей...

Сэм Паркс очень хочет в туалет. Он находится в шикарном ресторане, ещё пять минут назад он ел омара, нещадно ковыряя его вилкой, ибо не хотел трогать пальцами его твёрдый шершавый панцирь. Он пил прекрасное шампанское, пузырьки которого игриво щекотали волоски в его носу. От этого становилось радостно и хотелось почесать нос. И только лишь минуту назад резкий спазм в животе прервал все его заигрывания с шампанским. Он оторвал свои пухлые губы от края бокала, рука начала плавно опускаться вниз и в этот момент он услышал громкое бурчание (да-да, именно бурчание, которое пронеслось, по диагонали пересекая живот, резкий спазм) и мышцы сфинктера разжались, но он с усилием их сжал...

Уильям Пратчетт всю свою жизнь прожил в одном и тот же доме, и его мать и отец прожили совместную жизнь в этом доме, и родители матери жили когда-то в этом доме. - Этот дряхлый дом, — с улыбкой повторял Уильям Пратчетт, — вот так… практически финал. Кто же поселится в моей квартире после? А не все ли равно? Наверное, такой же одинокий старик, как я. Этим его мыслям не суждено было сбыться. Два месяца спустя жильцов расселили, а дом сделали памятником и стали реставрировать. Никто даже пикнуть не успел. Когда пришло информационное письмо о том, что дом стал памятником, великовозрастные жильцы лишь пожали плечами...

- Хо-хо-хо, жена, налей мне стаканчик глëги или стопочку чего-нибудь расслабляющего. Эх, ночка была ещё та, — с такими словами зашёл в дом тот, кого именовали Санта-Клаусом или Дедом Морозом, а по-настоящему, Морозовым Фёдором Егоровичем.  Он сел в кресло-качалку, устало откинулся на спинку, вздохнул, прикрыв глаза, потом оттолкнулся и одной ногой стал шарить по полу в поисках тапка.  Нашёл.  Всунув ногу в тапок, обрадовался, но рано. Тапок оказался не тот, который нужен. Он в сердцах дёрнул ногой,...

Роберт Ниро, нет не Де Ниро. Таксист. Его смена всегда начинается точно в срок: в пять утра. В четыре тридцать он садится в своё такси, подъезжает к круглосуточному магазину, покупает кофе из автомата и едет на вокзал. Каждый день этот человек ждёт и его ожидание окупается. Он встречает жизнерадостной улыбкой пожилую пару, садящуюся в такси. Мило интересуется их планами и также мило с ними прощается. И только они исчезают из вида, улыбка сползает с его лица, что накидывает ему лет десять возраста. Вспоминая о том, что улыбка делает его моложе (а кому не хочется выглядеть моложе?) он начинает улыбаться...

Рэйнбоу Дэш — так звали её ученицы начальной школы. Когда услышала свое прозвище, не понимала, о чем это они. Тогда ученицы показали ей мультик. - Нормальная лошадка, принимаю, — улыбнулась она им. Франни Марин была любимой учительницей многих своих учеников. Она была истиной и истовой художницей, запертой в хрупком и женственном теле, с кукольными чертами лица, про притягательность которых не имела никакого представления. Она часто витала в своих мыслях и вернуть её в реальность мог только звонкий смех или громкий плач. Её скромным желанием и даже целью было написание шедевра, нет не для продажи и обогащения, а для наслаждения и любования...

Фелисия Бейкер — это женщина-фурия, которая сгоряча лет пять назад развелась со своим мужем, но продолжала жить с ним в одной квартире и пилить его даже по пустякам. Каждое утро исправно готовила ему завтрак и отпаривала пиджак, а он и не напоминал ей, что они уже давно не вместе. Квартира у них была, по меркам столичного города и района с развитой инфраструктурой, большая. Каждый жил в своей комнате, и только по утрам за завтраком и вечером за чашечкой чая они встречались в большой, уютной кухне, где Фелисия Бейкер своему бывшему мужу, скромному бухгалтеру, «выплескивала» из себя всё, что произошло с нею за день...

Мелоди — женщина. Встаёт к часу дня. Первым делом поднимает руки и ноги вверх, трясёт ими минуты две-три, затем лежит минуту около кровати, потягивается, как кошечка. Затем выполняет «Приветствие Солнцу» пять раз ... как может. Ставит чайник на плиту, выглядывает в окно. «Проспект внизу шумит... скорее всего». Вспоминает про свой слуховой аппарат. Включает его. «Да, проспект шумит», - улыбаясь, заключает она, и идёт в душ. Через минуту она голенькая, неловко размахивая руками и прикрывая свое естество как будто кто-то увидит или как будто кому-то интересно это наблюдать, выключает чайник и уже, повернувшись попой к окну, спокойной шествует обратно в ванную комнату...

Люси Пирс взглянула на себя в зеркало, приподняла грудь руками, повернулась боком, втянула живот. «КРАСОТКА!» Повернулась опять к зеркалу, выдохнула, «поиграла» грудью (разнонаправленное движение каждой груди). Придвинулась ближе к зеркалу, глаза её сощурились, брови сдвинулись к переносице. Закусив губу, она выдавила злосчастный прыщ на лбу и стала разглядывать свое лицо, как под микроскопом. Обнаружив ещё парочку, выдавила и их. «Красотка. Ничего не скажешь!» Прикрыв чёлкой лоб, она ещё раз взглянула на себя в зеркало, затем подняла платье и в естественной, но не очень женственной позе подтянула колготки, стряхнула мелкие крошки с платья и выскочила из ванной...