Sabriya gotovit

Анна сидела на кухне, обхватив ладонями остывшую чашку. За окном ноябрьский дождь стучал по подоконнику, будто хотел войти и всё ей высказать сам. Телефон лежал рядом экраном вверх: последнее сообщение от мужа светилось холодным белым. «Либо мама приезжает к нам жить, либо мы расходимся. Решай до завтра». Слово «расходимся» он написал без запятой, будто это не конец десяти лет брака, а просто пункт в списке покупок. Они поженились молодыми. Анна тогда смеялась: «Если твоя мама когда-нибудь скажет, что я плохо глажу твои рубашки, я уеду в Тайланд и выйду там за местного рыбака»...

Александр Петрович вышел из роддома в таком состоянии, будто ему вырвали сердце и показали его на ладони. Двойня. Мальчик и девочка. Он уже выбрал имена, уже купил два комплекта колясок, уже перевёл на счёт клиники сумму, от которой главврач лично кланялся в пояс. А теперь врач, сняв шапочку и вытирая пот со лба, сказал тихо: — Они не жили, Александр Петрович. Сожалеем. Словно кто-то выключил звук в мире. Он даже не спросил подробностей. Просто подписал бумаги, перевёл ещё денег «на оформление», сел в чёрный Maybach и поехал домой через весь город...

Мне было десять, когда отец ушёл. Просто собрал чемодан и исчез, даже не хлопнув дверью. Мама уже год как лежала на кладбище, и я остался один с его пустыми бутылками и чужими долгами. Через две недели меня забрали в детский дом. Там пахло хлоркой и чужим страхом. Я быстро научился драться за миску каши и спать с ножкой от стула под подушкой. Мачеху я знал только по фотографии: красивая женщина с острыми скулами, которую отец прятал в бумажнике. Она никогда не была моей матерью, даже не пыталась...

Я стояла в коридоре с пакетом свежих пирожков, которые ещё час назад пекла специально для него, и чувствовала, как пол уходит из-под ног. Дверь в квартиру сына была приоткрыта (он всегда забывал закрывать на два оборота), и из комнаты доносились голоса. Один — его, родной, чуть хрипловатый после простуды. Второй… женский. Низкий, с лёгкой хрипотцой, будто после сигареты. Я улыбнулась: наконец-то кто-то появился в его жизни, мой мальчик уже четвёртый год жил один, как отшельник. Тихонько, чтобы не спугнуть, повернула ключ и вошла...

Я долго выбирал подарок. Хотел, чтобы она почувствовала: я ценю её, несмотря ни на что. Колье — редкая работа старого мастера, жемчуг, о котором она мечтала ещё, когда мы жили в коммуналке. Когда гости собрались, я протянул ей коробочку. — С юбилеем, мама. Это тебе. Она открыла — и секунду в её глазах мелькнуло что-то… похожее на растерянность. А потом лицо стало каменным. — Сынок, — громко сказала она, чтобы слышали все, — а откуда у тебя такие деньги? Надеюсь, не… наделал глупостей? Гости прыснули...

Я сидел на кухне своей съёмной однушки, когда позвонила мама. Голос был непривычно тихий, почти шёпотом, будто она боялась, что кто-то подслушает. — Сынок… у нас карта заблокирована. Пенсия не пришла. И телефон папин тоже… отключили за неуплату. Мы не знаем, что делать. Я молчал секунд десять. Просто держал трубку и смотрел в стену. — А помнишь, мама, — сказал я наконец, — как вы с папой года три назад оформляли квартиру на Лену? Я тогда пришёл к нотариусу, чтобы подписать отказ от своей доли...

Анна Петровна решила отметить пятидесятилетие сына с размахом: сняла зал в ресторане, заказала тамаду, позвала всех, кого только смогла вспомнить за последние тридцать лет. И тут, за бокалом коньяка с подругой, её осенило: «А давай-ка я ещё и этих позову. Сюрприз им устрою!» «Этими» были сам сын Игорь и его жена Лена, с которыми она не общалась ровно одиннадцать лет, три месяца и девять дней (она вела счёт). Причина была классическая: Лена в своё время сказала свекрови, что та «слишком вмешивается», а Анна Петровна в ответ пожелала им «жить долго и счастливо, но подальше от неё»...

Не встретив жену из роддома, муж ушёл к любовнице. Просто собрал вещи, пока она ещё была на сохранении, оставил записку на кухонном столе: «Я не готов. Прости». И исчез, как будто его и не было никогда. Аня родила одна. Девочку назвала Машей, потому что это было единственное имя, которое они с мужем когда-то выбрали вместе, ещё до свадьбы, шутя за бокалом вина. Теперь шутка стала её личной болью. Первые годы она не плакала при ребёнке. Работала на двух работах, спала по четыре часа, улыбалась Маше так, будто всё в порядке...

Раз я такая ужаsная хозяйка, пусть твоя мама приходит и показывает, как надо! — невестка объявила заbаstовку, а свекровь с радостью согласилас. Марина проснулась от запаха горелого. Опять. Вчера она забыла выключить духовку, и курица превратилась в угольки. Муж Сергей только вздохнул и ушёл на работу, бросив: «Мам, ну ты же обещала…» А потом вечером, когда свекровь Валентина Петровна пришла в гости и увидела на кухне гору немытой посуды, кастрюли с трёхдневным борщом и крошки по всему полу, не...

На свадьбе моей дочери её свекровь подарила ей форму уборщицы. Мой зять улыбнулся и сказал: «Идеально. Она пригодится дома». Моя дочь расплакалась... Я встала молча и сказала лишь: «А теперь откройте мой подарок». Зал онемел... От увиденного ОБОМЛЕЛИ все....… 😲😲😲 Ох, это одна из тех историй, что гуляют по русскоязычным пабликам уже лет семь, но каждый раз её пересказывают с новыми деталями и всё равно мурашки по коже. Полная версия, как её обычно рассказывают (с небольшими вариациями): На...

Я проснулась в пять утра, как всегда. Дом был тихий, только тикали часы в гостиной и из спальни доносились приглушённые стоны — молодые, уверенные в своей победе. Я лежала на узком диване в кабинете, смотрела в потолок и улыбалась. Он думал, что я сломалась. Он ошибался. В шесть я уже была на кухне. Поставила чайник, достала свою любимую чугунную сковороду — тяжёлую, ещё бабушкину. Разбила двенадцать яиц, добавила сливки, соль, щепотку мускатного ореха. Запах поплыл по дому — густой, домашний, тот самый, от которого он когда-то сходил с ума...

Вот одна из самых известных и душераздирающих историй, которая часто встречается в подобных заголовках (реальная история 2017–2018 годов из Самары, Россия). Я приведу её так, как она рассказывалась самой пострадавшей, Екатериной. «Я была на 38-й неделе беременности двойней. Начались схватки, отошли воды, я уже почти не могла ходить от боли. Кричала мужу: “Скорее в роддом, я рожаю!” Муж схватил сумку, мы выбежали к двери, и тут из кухни выскочила его мать. Она встала в дверном проёме, раскинула...