Метонимия без имени

А все из нитей лица Свет твой безустальный льётся – В тебе он никак не уткнется, Ограбивший кладовую солнца.

Цветаевой Чародейка из инфант прекрасных, Околдована сама собой. И из принцев чужестранных сноп напрасный Заслонил её пустой мольбой. Света белого она не переносит, Милого она не ждёт, Ей лишь чёрный кот её доносит – Кто какою правдою живёт. Ворожит красавица лесная, В час полночный избавляясь от оков...

В башне далёкой, Высокой, как месса, Поросшей осокой, Таилась принцесса Из сказки. Для девочек глупых. Принцессу вечно охранял Пылающий жестокостью дракон. Принцессу, королевское дитя, похитя, В глубокие леса навеки скрылся он. И сколько рыцарей На той дороге полегло! И сколько принцами Раз был усеян двор? Отправился спасать её однажды Отважный Ланселот...

Яснее солнца ясного И чище неба чистого: Весна моя ненастная, Июль мой золотистый.  Дорога к тебе выстлана Надеждами и смыслами, И нежными, и робкими Глазами ясноокими. И глупостью, и радостью, И странной пряной сладостью, И нежными, и снежными Глазами ясноокими...

И даже если мир весь против, Я им назло решительно с тобой. Я не "возможно" и не "вроде"  – Иди смелее! – я с тобою в бой. Я рядом – только руку протяни! – В траве кровавой, мне по пояс, спину прикрываю – Решительней вперёд иди и ближе льни – Как тень, я за тобой след в след шагаю...

Его называли голосом войны. Его ненавидели настолько, что Гитлер назначил за его голову 250 тысяч марок. Его звали Юрием Левитаном. Он стал голосом надежды в годы войны, он объявил о взятии Берлина, его голос звучал во многих военных сводках. Его имя осталось в истории. А голоса сотен журналистов, корреспондентов и операторов Великой Отечественной войны так и остались «за кадром» – только подписями в их материалах, лишь именами. Но вот их работы: их очерки, репортажи, фотографии, сводки – их истории о людях войны – они остались...

Моя любовь, я долго думала – как мне Вас звать? Любимый, нежный, милый, солнышко: Не отзывается – как мне Вас одним словом описать? Моя любовь к Вам хлещет словно волнами; Тут слова одного не хватит, но мне надо, Мне жизненно необходимо как-то звать Мою любовь, мою душевную координату; Мне словом ярким, чутким надо Вас назвать. Вы моё солнце, но мне мало, Я не могу лишь солнцем свет Ваш обозвать, Вы моя радость, глаз моих услада, Вы лучик, Вы мечта – но больше, чем мечтать. Вы мой рассвет...

я с тобою пустота пустая, я с тобой – пустóта из пустот, злая, как вторая мировая. головою бьюсь о небосвод. с ним я цветик-семицветик, удивительный рассвет. я одна на всей планете, а с тобою — нет. душишь словно полотно, зáвеса дождя слепая.  я в огонь стихи бросая, спичку поджигаю вновь. Он строками лечит раны – те, что я же нанесла...

В ее глазах безмолвное признание в любви, Её молчанье говорит со мной смелее самых громких слов, Однако отрицаем оба мы свою любовь, увы, Поэтому ее молчанье за нее рассказывает про ее любовь. Мы скептики, но оба без эмоций инвалиды, Мы были рождены совсем не для того, чтобы любить, И, что тут говорит, мы абсолютно...

Вчера внутри меня случился маленький бардак, Кручу-верчу я шестерёнки так и сяк, Но только сердце отчего-то все на место не встаёт, Все в голове гудит, а сердце не уймется все никак и снова за свое: поёт. Так кто же мимо сердца моего вчера неторопливо проходил, Задел – невольно ли – небрежную рукой и полки с мыслями со стен все обронил? Кто превратил мой вечно чёткий разум в этот кавардак, И если были правы все, что такова любовь, то что же с ней не так? Зачем и почему я думаю о ней, о ней, о...

Собери меня по кусочкам, по ниткам, По осколкам души из фаянса – Пожелтевшим по-маргариткам – Взглядом терпким до крови поранься. Погрузи руку в душу и там оторви — Жилку глупую, что все еще бьется. Ребра кровью измажь, навсегда задуши — Человека, который смеется. Собери меня замертво; собери – умертви. Умертви меня ласково заживо. В глаза мои мертвые вновь посмотри — Вытри пепел с них с алою сажею...

Тебя не любить? – Невозможно, Когда глаза – как тысячи невиданных лучей, Когда ты режешь ими мир безбожно, Когда твой смех – серебряный ручей, Когда твои слова как песня ветровая, Когда твоя рука в моей...