Реальные Истории из Жизни.

Ровно год назад в тускло освещённой гостиной, где когда‑то звучали смех и тёплые разговоры, Ольга стояла на коленях перед мужем. Её плечи содрогались от беззвучных рыданий, пальцы вцепились в край дивана, словно это было последнее, что удерживало её от падения в бездну...

Всё началось с мелочи — или, как мне тогда казалось, с мелочи. Я случайно увидел на экране телефона имя, которого раньше не замечал. Жена стояла у плиты, не видела моего замешательства. Просто имя и пара строк диалога — ничего откровенного, но что‑то насторожило...

В уютном загородном доме, где долгие годы царили покой и семейное счастье, разразилась настоящая буря. Пётр Иванович, уважаемый бизнесмен пятидесяти пяти лет, всегда считался образцовым семьянином — любящий муж, заботливый отец двоих детей...

В приёмное отделение перинатального центра Ирина приехала поздним вечером. Её лицо было бледным, а руки слегка дрожали. Медсестра, заполняя карту, удивлённо подняла глаза: — Вы уверены, что это роды? Вам ведь… — Пятьдесят шесть, — тихо подтвердила Ирина. — Я знаю, что это необычно. Но я уверена в своём состоянии. Медсестра осторожно коснулась её руки: — Давайте всё же проверим. Порой симптомы могут быть обманчивы… Она провела первичные замеры — давление, пульс, сделала экспресс‑тест. Результаты не оставляли сомнений: роды были настоящими...

История Анны и Михаила Анна всегда считала, что любовь преодолеет любые преграды. Когда она выходила замуж за Михаила, в её душе царила безоблачная уверенность: их союз будет крепким и счастливым. Она знала, что для Михаила это второй брак — его первая жена сама инициировала развод несколько лет назад. Тогда Анна не придавала этому большого значения. В её представлении прошлое осталось в прошлом, а впереди их ждала совместная жизнь, наполненная взаимопониманием и радостью. Первые месяцы после свадьбы действительно были наполнены теплом...

Я стояла в холле нашего особняка — теперь уже формально его особняка — и смотрела, как грузчики выносят мои вещи. Картины, книги, фарфоровые статуэтки, подаренные мамой… Всё, что когда‑то наполняло этот дом теплом, теперь складывалось в кузов грузовика, словно хлам. — А ты, нищенка, проваливай. Тебе здесь не место, — голос мужа резанул, как лезвие. — Иначе будешь волочить отсюда ноги. Я медленно повернулась. Он стоял в дверях кабинета, в том самом костюме, который я выбирала для него три года назад...

Я стояла перед зеркалом в прихожей, машинально поправляя прядь волос. В отражении виднелась скромная обстановка: старинная резная вешалка, потертый паркет, ваза с одинокой веткой сухоцветов. Всё это казалось таким… обычным. Именно это «обычное» так раздражало её, я чувствовала. Внезапно за спиной раздался холодный, чёткий голос: — Ты видела себя в зеркало? Я медленно обернулась. Свекровь стояла в дверном проёме, прямая, как струна, с выражением непримиримой решимости на лице. Её строгое платье цвета...

Я сидела у окна, перебирая в руках старенький вязаный платок — ту самую вещь, что хранила тепло моих рук и воспоминаний о давно ушедших днях. За окном кружились жёлтые листья, будто напоминая: всё течёт, всё меняется. И вот теперь перемены пришли и в мой дом. Дверь хлопнула, и в прихожую вошёл муж. Я поднялась, чтобы встретить его, как делала это десятки лет: с тихой улыбкой, с вопросом в глазах: «Как день?» Но вместо привычного «Привет, родная» он бросил через плечо: — Познакомься. Это Алина. В...

Я осторожно спускалась по лестнице — седьмой месяц беременности давал о себе знать тяжестью в пояснице и неторопливой походкой. В доме стояла непривычная тишина: муж уехал в командировку, а свекровь, казалось, ушла по делам. Я мысленно перебирала список дел на день: сдать анализы, купить детское одеяло, позвонить маме… Мысли текли размеренно, пока из гостиной резко не вышла свекровь. Её лицо было искажено гневом — видимо, только что состоялся неприятный телефонный разговор. Она не заметила меня...

Я была самой любимой внучкой своей бабушки. Это не было пустым самодовольством — так говорили все вокруг, да и сама бабушка никогда этого не скрывала. Наши воскресные чаепития, долгие разговоры на кухне, её тёплые руки, поглаживающие мои волосы, когда я засыпала у неё на диване — всё это создавало ощущение, что между нами существует особая связь, недоступная другим. Бабушка умела слушать так, как никто другой. Она не просто кивала, а действительно слышала — каждое моё волнение, каждую детскую мечту, каждое «а вот когда я вырасту…»...

В тот день всё шло как обычно. Я сидела в своём кабинете, разбирала документы, когда дверь резко распахнулась. На пороге стояла Алёна — секретарь моего мужа. Её лицо было бледным, глаза горели каким‑то странным огнём. Не говоря ни слова, она подошла к столу и с силой швырнула на него небольшой белый пакетик. — Это тест, — выдохнула она. — Положительный. Ребёнок от вашего мужа. Я подняла глаза. В дверях стоял мой супруг — растерянный, с побелевшими губами, словно пойманный за руку школьник. — Это неправда, — пробормотал он...

Я всегда был в центре внимания. Стоило мне войти в помещение — взгляды невольно обращались ко мне. Девушки улыбались, строили глазки, находили повод заговорить. Но за всей этой мишурой скрывалась горькая правда: никто не видел меня. Меня любили не за ум, не за характер, не за душу. Меня любили за счёт в банке. Я — самый богатый человек в городе, и это определяло всё. В каждом взгляде я читал расчёт, в каждой улыбке угадывал интерес к моим деньгам. Однажды вечером, сидя в своём роскошном кабинете, я смотрел на город внизу — огни, суета, иллюзия жизни...