Готовим с Асмой

Она была женой миллионера уже двадцать лет. Ей принадлежали рестораны, отели, фонд помощи детям, её имя знала вся городская элита. Она привыкла к дорогим тканям, мягкой коже сумок, блеску украшений и уважению в каждом взгляде. Но вот чему она так и не привыкла — к мысли, что её единственная дочь может попасть в ловушку чужой корысти. Дочери было девятнадцать. Нежная, добрая, воспитанная без высокомерия, она впервые по-настоящему влюбилась. И этот парень — Данил — казался ей идеальным: внимательным, умным, вежливым...

Слова «Смотри, деревенщина твоя пришла» прозвучали громче, чем музыка в ресторане. Кирилл вздрогнул, словно его ударили по затылку. Он сидел за столиком с Алёной — своей новой любовницей, яркой, громкой, уверенной в своей красоте, привыкшей смотреть на всех сверху вниз. Она усмехнулась, глядя куда-то за его плечо. Кирилл медленно обернулся — и будто провалился в ледяной колодец. У входа в ресторан стояла она. Его бывшая жена. Та самая, от которой он ушёл к «новой, интересной жизни». Та, которой когда-то сказал: «Ты слишком простая...

После развода бывший муж примчался в новый шикарный дом Марины с намерением поселиться там. Он стоял на пороге, уверенный, как будто всё ещё имел на это право. А Марина смотрела на него изнутри большого холла, освещённого мягким вечерним светом, и не верила, что этот человек, который разрушил её жизнь, теперь решил вернуться так просто. Она открыла дверь лишь на половину, оставляя между ними холодный барьер. — Да? — спокойно спросила Марина, хотя внутри всё напряглось. — Что тебе нужно? Бывший...

Похороны закончились всего час назад. Свежая земля ещё не успела осесть, а чёрная ткань на венках трепетала под ветром. Но вместо скорби — в глазах мужа была спешка. Он шёл быстрым шагом к машине, даже не оглядываясь на могилу. Рядом, прижимаясь к нему локтем, шла молодая женщина — его любовница, та, о которой знали единицы, но догадывались многие. — Ты уверен, что всё пройдёт гладко? — спросила она, поправляя ярко-красную помаду, совсем неуместную после похорон. — Документы у меня, — раздражённо ответил он...

Свадебный зал сиял огнями, играла музыка, звенели бокалы. Гости смеялись, поздравляли жениха, а невеста стояла у окна — скромная, тёплая, в простом, но невероятно нежном платье, которое она шила сама. Её глаза блестели от счастья, хотя в глубине всё ещё пряталась робкая неуверенность. Она была бедной. Слишком бедной по мнению будущей свекрови. Мать жениха — Элеонора Викторовна — появлялась в зале, словно королева на собственном балу: украшенная, уверенная, с каплей ледяного превосходства в каждом движении...

Забыв выключить суп на плите, Ирина вернулась домой. Она торопливо открыла дверь ключом, вбежала в прихожую и уже хотела броситься на кухню, когда вдруг услышала знакомые голоса — очень тихие, но отчётливые. Свекровь. И муж. Они были в комнате. Ирина замерла в коридоре, не дыша. Суп мгновенно исчез из мыслей — сердце ухнуло куда-то вниз. — Сынок, я тебе говорю правду, — шептала свекровь. — Эта Ирка тебе не пара. Ирина почувствовала, как по спине побежали мурашки. Она знала, что у свекрови трудный характер, но до откровенной неприязни — не доходило...

Муж выгнал жену в тот холодный ноябрьский вечер так, будто она была случайным прохожим, а не женщиной, с которой он прожил десять лет. Он сказал это холодно, устало, не глядя ей в глаза: — Мне надоело. Ты… не та, кем была. Уходи. Я хочу другой жизни. Слова падали, как камни. Она стояла с чемоданом у двери, не веря, что это происходит по-настоящему. Не скандалила, не плакала — будто внутри что-то оборвалось, и эмоции исчезли. Она лишь спросила: — А куда мне идти? Он пожал плечами, словно решал не судьбу, а бытовой вопрос: — Это уже не мои проблемы...

За неделю до свадьбы Наташа буквально летела по улице. В руках — маленькая коробочка с запонками, которые она заказала для жениха. Она хотела сделать сюрприз. Хотела увидеть, как он улыбнётся, как обнимет её, как скажет своё привычное: «Ты у меня самая лучшая». Она представляла этот момент всю дорогу. И сердце бежало впереди неё. Когда она подошла к дому, где он жил с друзьями по съёму, дверь была приоткрыта. Она не придала этому значения — обычно парни заходили и выходили целой толпой. Наташа сделала шаг внутрь, уже улыбаясь, готовая позвать его… Но остановилась...

Таня случайно подслушала разговор своего жениха. Если бы он только знал, насколько сильно это изменит всё… Она пришла на квартиру на полчаса раньше, как обычно — тихо открыла дверь своим ключом, аккуратно поставила пакеты с продуктами на пол. Сергей должен был вернуться с работы позже, но его голос вдруг донёсся из комнаты. Таня замерла. Он говорил по телефону. — Да нет, — слышался его усталый, знакомый голос. — Я сам не знаю, зачем всё это. Таня прижалась к стене. Она не должна была подслушивать, но ноги будто приросли к полу...

Она никогда не думала, что дойдёт до этого. Когда муж ушёл к другой — моложе, ярче, свободнее — она какое-то время жила на автомате. Плакала по ночам, днём держалась перед детьми, а потом просто… устала ждать, что кто-то спасёт её от бедности и одиночества. Работу найти было трудно. Но однажды ей предложили место кондуктора в городском автобусе. Работа тяжёлая, холодная, порой унизительная — но она согласилась. Надо было кормить детей. Надо было жить. Каждое утро она надевала старую форменную куртку, туго затягивала шарф и выходила в туман...

Он шёл медленно, будто нёс на плечах не только траур, но и всю тяжесть прожитых с женой лет. Похороны закончились, люди разошлись, а внутри него осталась пустота — холодная, звенящая, как мрамор надгробия. Он — вдовец, миллионер, мужчина, который мог купить всё, кроме того, что ему было нужно сейчас: её дыхания рядом, её голоса, её жизни. По дороге к машине он заметил старую гадалку. Она сидела у ворот кладбища, укутанная в тёмный платок, словно сама часть этой земли. Он хотел пройти мимо...

Муж привёл домой девушку поздним вечером — усталую, растерянную, в тонком пальто, дрожащую от холода. Жена, услышав шаги за дверью, вышла из кухни, вытирая руки о полотенце. Она ожидала увидеть мужа одного, как всегда, но рядом с ним стояла незнакомка — молодая, хрупкая, с покрасневшими глазами. На мгновение в доме повисла тяжёлая, вязкая тишина. Внутри у жены будто что-то оборвалось, но лицо осталось спокойным — слишком спокойным, почти каменным. Она лишь чуть заметно подняла брови, ожидая объяснения, но не произнесла ни слова...