Андрей Кочергин - Мужик с топором

1. Красота спасет мир - вопрос снят! Глядя на сакральную красоту породистого скакуна, мы чувствуем себя как-то неловко, потому что не имеем и сотой доли этого совершенства линий и не можем обладать «этим» в силу многих обидных финансовых причин. Глядя на роскошных Гетер полу-света и их лоснящихся «барсучков», мы опять таки как-то вянем в коленях, потому что очевидность говорит нам: «Кто Лукрецию обедает, тот ее и танцует». То есть, - не мы и не нам. Но разве отсутствие арабского жеребца сделало...

Родился он теплым и опухшим комочком и мамка задыхалась от счастья, когда он, смешным волчонком набрасывался на её сиську. Она не спала ночами, когда он мучился животиком и резались зубки, когда вдруг резко и злобно заболевал, а она затравленно молилась, чтобы Господь уврачевал, а не забрал. Вот он и вырос, красивый как Ангел, так как бывают красивы только не успевшие нагрешить дети, на лице которых ещё не видно следов этого мира. Так странно, но в России каждому новому поколению, как-то не везет,...

Я умею задавать глупые вопросы, чтобы вызвать лёгкий приступ сарказма у ядовитого читателя, которому приятно ощущать свою опытность, видя наивного и даже несколько обделённого природой автора. Вот и мило, да лишь бы вы не курили и животик у вас не болел, а так то, я и ещё могу чего спросить, чтобы вы могли улыбнуться: «– во лошара, ну спросил, …нарожают дебилов и не пристрелят во младенчестве». Вам стало теплее в вашей узкой груди? Значит я уже согрел кого то, ну разве это не славно? …Что такое счастье? Нет смысла кричать на детей...

…Любовь это неосознанное желание вручить свою жизнь объекту Любви. А. Кочергин из раннего Когда люди любят друг друга, они сплетают свои руки и дыхание в единый жгучий глубок, чувствуя как сердца рвутся, шаровой молнией, проламывая грудную клетку. Они алчут стать единым целым и они это делают, - рождая ребенка, Душа которого, загорается как фитилёк свечи от двух горящих лампад. Когда мы любим, нам не нужны слова, нам вполне хватает взгляда, хватает взятого в женскую ладонь мизинца, за который держится ваша Любовь...

За свою бурную жизнь я видел многие великие города мира и каждый из них оставил свой кирпичик в моём неповоротливом мироздании. Грандиозный Нью Йорк, механический Берлин, вульгарный Париж, слепленный в комок Токио или помпезный Пекин, без сомнения заслуживают отдельного внимания, каждый в своём роде. Но самый великолепный город мира, сжавший мне сердце – Венеция. Нигде не было такого вкусного солнца, таких прозрачных ароматов итальянской кухни, такой нежной тесноты улиц, на которых не было машин, если не считать таковыми роскошные катера, убогие лодочки и феерические гондолы...

Великий и мудрый правитель смотрел на вереницу измождённых рабов несущих камни в его великий город. Медленно повернул свою голову, как будто развернул золотую монету на которой был его профиль… Военачальник смутился взгляда и застыл в поклоне. - Сколько рабов находятся в моей власти? - Нет им числа о Великий - А бегут ли они от нас, ответь мне правду? - …Каждый из них мечтает о свободе - Сколько обходится нам содержать стражу и тратить на прокорм этих людей? - Они обходятся нам дорого - А зачем мы тратим эти деньги за злобное скопление потенциальных врагов, мечтающих увидеть нашу смерть...

Как и положено, был при титаническом Вожде шут, придворный дурачок-Никитка. Плясал бойко, врал, пахабные частушки пел разливисто и кровожаден был настолько, что холуйски просил Хозяина: – дай мне право расстрелять еще пару тысяч «врагов народа». На что Вождь ответил коротко: Уймись дурак! То, что по смерти Вождя, его место занял этот шут, не могло быть ошибкой, даже тогда стало ясно, что враги моей Страны сделают с наследием Сталинской экономики и государственности, куда именно они мечтали нас завести...

Вы заметили, как очаровательна лёгкая туповатость военных, как сочно они жрут водку, орут «Ура» под каждую рюмку и поют «Синеву» утирая сопли тельником… Армия, это самое очевидное дело из всех мне известных: Вот враг, чтобы не перепутать, на нём другая форма, а вот автомат Калашников в моей руке – лучшее оружие в мире (только попробуй забыть!). Всё очевидно, регламентировано Уставом и Приказами, есть прямые и непосредственные командиры, которым до самой героической кончины принадлежит Твоя жизнь!...

№1 Старец возвращался от умирающего прихожанина, который хотел исповедаться и причастится перед смертью. Жил он не близко, где то на границе Центрального Парка и Гарлема, время было позднее. Отец сидел в пустом вагоне метро с серебряным иерейским Крестом поверх монашеской рясы, держа на коленях ящик для походного Причастия. Входит парень, который не оставлял сомнений в том, чем и где он промышляет, удивленно смотрит на Православного Монаха и спрашивает: - Ты чего так вырядился старик, Ты кто? -...

В силу профессиональных “искривлений” сознания у меня есть некоторые особенности – ни на кого специально не гляжу, при этом всё важное вижу, чувствую. В Питере стоял необычно крепкий морозец под тридцатку, который заползал даже под мембраны и термуху, как диверсант. Отъезжаю с адреса в пригороде Питера и вдруг вижу картину – по перекрёстку мечется дядя, а у дяди во лбу бесновато сверкает диодный фонарик. Говорю себе: “То, что это городской сумасшедший, – к бабке не ходить. Ну и по закону подлости...

Когда то, когда все дети и уж тем более юноши в моей стране были горящими верой в светлое будущее, мы свято чтили героев, отдавших жизни за это будущее, вне зависимости от того, как они его себе представляли. И нам было больно за чернокожего пастора, которого пристрелили в логове вселенского капитала – США, за то, что он мечтал, чтобы к его народу относились как к обычным людям, а не травили собаками, не вешали на фонарях и не указывали им на особые места для «недочеловеков». И он мечтал, этот странноватый и громкий дядька с необычной для нас чёрной кожей и белыми зубами...