Загадочные миры Жомова

Шалапай трусил по рынку. Развесив лопухи. Сколько всего любопытного здесь можно услыхать! Тут тебе и скандалы, и сплетни, и слухи всякие. Кто кого! Как! Зачем! Почём! Да еще и со словцами этакими, что даже бывалые локаторы сворачиваются как блинчики на масленицу. Мимо колбасного ряда пробежал. Ноздрями втянул ароматы. - А-а-а-а! – пискнул от удовольствия, прочищая горло. Дальше пустился. Около помойки. Напряг пятачок. Не ваниль! Потом кинотеатр обежал. А на нем во весь фасад плакатище: «Спешите видеть! ВОЙНА МИРОВ!»...

Затеяли посиделки. Но не простые, а… - Золотые? – попытаетесь вставить вы свои пять копеек. - Держи карман шире! – отвечу я. – Вот оно как было-то. И начну разглагольствовать, поведывать. Прибрехну конечно маленько. А как же без этого. Дело было в сумерках. Теплынь. Козявки стрекочут по углам, да и в носу не зудят особо. Как всегда – пахнет. Благодать. - И не надоело вам в телефонах сидеть? – сказал я в уши. – Сидите и сидите! Как куры на насесте! Как будто заняться больше нечем! Ноги не затекли? Чай, удобством не отличаются сёдла-то?! - Все затекло...

Кто-то тараторил в пещере. Перепонки напряженно вслушивались в провал, а лодыжки взмокли, что невольно привело к зуду и потнице. У нас засосало под ложечкой. -- У-у -- раздавалось повсюду. Напряжение возрастало и ... "ЛОП"... Подтяжки по слетали с поясного ремня. Лопнули они у самого основания черного пояса. Мы конечно не монахи Шаолинь, но поясами были обвиты черными. Эхо приносило все те же непонятные, зловещие звуки, но с каждым разом они становились всё тише и тише. Наверное батарейка садилась в слуховом аппарате...

Колонтитул нам понравился. Писатель был на пике, но не с крутыми склонами,как у Ай-Петри, а с писательскими склонностями. Он набирал текст в глухой провинции. Но вся провинция не слышала щелчков печатной машинки, так как оглохла еще до появления в ней этого писателя. *(Запутанно однако, но ничего страшного.) Он сочинял нелепые были и трактаты о трактирах. Мы прибыли сюда чтобы открыть миру блаженный быт гения... Повсюду зияли дыры и рытвины. У домов стояли бабы, да и те были каменные, а над домами чадил дымок из осеннего кизяка...

А знаете ли вы, что время можно не только тянуть? Вы, конечно, подумали, что – Только? (Толики, наверное, напряглись? Но, ничего – расслабьтесь! ОЙ! Ну, не настолько же)! Всем остальным – внимание! Ага!!! Ха-ха-ха! Обдурили дураков на семь дюжин пятаков! На самом-то деле, время можно ещё и растягивать, вытягивать и даже потягивать. Как чай из блюдца. Сёрбать по глоточку. Время – оно как мед. Тягучее. Увязнешь в нем. Как муха. Выбраться трудно. Мы, бывало, увязали. Еле-еле выбирались – облизнувшись...

Пароход уходил вдаль, к городам всемирной славы. Славка купил билет в бельэтаж и пробил его компостером. Дыр было много, но одна из них была меньше других, приходилось смотреть под лупой. Мы устроились коками на камбуз, где покорно варили варево, пекли и жарили. Славка же помогал халвомесам в их непростом труде. Рейс задерживали из-за штормовых волнений, но мы не волновались и не ёрзали. -- Выдайте нам хрен, -- просили мы шефа, вымачивая пилюску в голубиковом соусе. -- Вот те хрен, но корнеплоды не растаможины, -- отвечал тот готовясь откусить кочаньчик...

Добрались только к вечеру. Недобор в весе ощущался всегда. Нас нещадно сдувало к старту. Сносило словно шелуху овсяную. Стометровка оказалась приговором. Присяжный стукнул молоточком по тумбе и предрек твердую двойку. Но мы не носили двойку, а только лишь тройку со свитерком. Трико напялили по необходимости, а олимпийка не застегивалась. Собачка работать не хотела, вероятно она просто лодырь, а может выходной был у неё. По Географии изучали Монгольский город Манды и племена Цап-царапов. "Зачем нам всё это?"- невольно подумалось...

В гости пришел Манул из зоопарка и подкинул нам пару манат на сасатки--петушки. Манул показал мандат и увольнительную, чтобы косо не смотрели. Казалось будто он брешет как брехло, но это не так... Манул не обманул и пояснил что он просто скотина которая любит гулять по закоулкам и скрести по сусекам... Мы переглянулись и..... чуть не перевернулись с гондолы. Сплав по ручью утомил так, что мы невольно прикорнули. Это была большая прогулка, но без Луи де Фюнеса... Пёстрые ветви Сибирской Какалии нависали над самым руслом, а вёсла путались в густой тине...

-- От сердца и почек - дарю вам кружочек, -- сказала маленькая тётя и достала наружу большой шарик. Шарик засох и упал под ноги. А потом заскулил. Наверное он хотел ласки, но тётя его уже успела поласкать пальцами... Шарик лаял и ерепенился как выхухоль. У нас появилось желание потрогать его и помять в ладонях. Тётя позволила, и представилась: -- Я Шуша и я ветеринар.-- Она была ветераном водителем и любила катать шарики и гладить выдру. Вдали виднелось пятно. Мы прищурились и разглядели дичь...

Пятидневки на работе не было, но была пятиночка. Мы не слушались и ходили как влезет. Вскоре последовало выдворение на вольные хлеба. Оказалось что хлеба тут не много, в основном рыхлое тесто и твердая мякушка. Голод привлек холод и затмение мозжечка. Солнечное затмение мы наблюдали через мутное стеклышко. Вскоре оно треснуло и посыпалось ветрянкой. На недуг мы налили зеленки, в себя синьки, а на шею шампунь с кондиционером. Резко похолодало и начался чёх. Пришлось отключить кондиционер. К полуночи все утряслось, да так стремительно, что нас растрясло и затрусило как трусов бесстыжих...

Мы тут никогда небыли. Раз семьнадцать конечно были, но это почти никогда. Взор пал на пасту размазанную по Пашке. Пашка это брат наш. Он балованый мальчик и шкодил как дрянь. Шкода зеяла под кустом диковатой туи которая бестыже привлекала рыжую тлю. Пришлось отступить за угол. Топ--топ--топ и Паша скрылся. -- Где же он? -- в один голос воскликнули мы. -- наверное гдето там, а может и нет. Память отшибло напрочь. Но это чепуха. Жара выделяла пот из каждой поры. Хотелось плавать и брызгаться водичкой...

В висок тюкнуло пробкой. Мы ехали. -- Где ляля?-- спросила тётя. Прошел поездовик с кокардой и приобрел пекарню, но мы не догадались, что он Бубка. Рыбак в окне ловил пауком и словил ком. Просто он подкормил тем, что словил. Ляля загундосила, наверное она кладоносила. Мы решили вдохнуть, и убедились -- фон присутствовал. За мутными разводами промелькнул, то ли семафор, то ли семафон; не обошлось без клада. А может, то был склад? Мы увидели ЛЭП в виде столбцов и поняли, что долго не писали про воду...