Моë Беловодье

Ночь опустилась на землю. Светит луна безучастно. Россыпи звëзд, неподвластных времени, в вечности дремлют. Тихо стрекочут цикады. Воздух прозрачный и свежий чутко хранит безмятежность снов и душевной отрады здесь... Ну а где-то ненастье, шторм и бушует цунами. Где-то стирается память и искажается счастье завистью. И в заблужденьях тонут остывшие души иль от злословных удуший канут в пустое забвенье. Где-то последние вдохи делает бренное тело...

Красное солнце коснулось земли, замер закат в ожидании ночи. В мареве зыбком, в вечерней дали тёмные тучи грозу нам пророчат. Воздух прохладный, притихшая степь, сумрак баюкает, кутает дымкой. Призрачных гор путеводная крепь манит щемяще с уютной заимки...

Под палящими лучами безымянного светила караван скользит змеëю по пескам да по барханам, той змеëю, что однажды спящих духов пробудила, той змеëю, что когда-то проползëт по многим странам. Пробуждëнные и злые над верблюжьим караваном кружат духи, порываясь наказать покой отнявших, что незванными ступили на священные барханы и оставили в руинах алтари в веках стоявшие. Пробиться невозможно - чары мощные, заклятья защищают караван и, долгий путь свой продолжая, он ползёт неотвратимо за собой влача проклятья и разруху, на несчастья всех при встрече обрекая...

А может быть это сон? И может быть где-то в объятьях рассвета проснëмся. Чуть слышный звон разбудит так бережно, солнцем согретые, снова раскроем глаза, вдохнëм свежий воздух, прозрачный и чистый, и вечных небес бирюза вновь станет чуть ближе в озёрах искристых. И может быть лишь во снах сейчас кто-то...

Морозное утро, застывшая даль, лучи восходящего в неге светила сквозь дрëму просыпали звонкий хрусталь, и землю осколками света пронзило... Давно белых дней не видали глаза, что щурясь и с болью смотрели свободно, по мелким морщинкам катилась слеза: родная земля и судьбы безысходность... На коже иссохшей - от шрамов рубцы, одежда - тряпьë, и костыль для опоры в дрожащих руках...

- Слишком поздно что-то менять... Уже слишком поздно что-то менять.., - еле шевеля бледными губами тихо шептала женщина. Она сидела, удерживая прямо спину, под порывами ледяного ветра в тонком пальто на старой качели, подвешенной меж двух деревьев. Локоны сбившихся каштановых волос обрамляли лицо с заострёнными чертами лица, глаза неподвижно смотрели в темно-серую даль. Тяжёлые облака, казалось, цеплялись за верхушки деревьев и дышали зябкой моросью. - Маргарита, дорогая! Вот ты где! Я ищу тебя уже больше часа, - к женщине спешил мужчина, удерживая рукой шляпу, настойчиво сдуваемую ветром...

Ты когда-нибудь слышал про чёрных невест, про кладбищенский морок да гиблую страсть? Жертвам их не помогут молитва и крест, душам жертв суждено в этом мире пропасть. Ты когда-нибудь слышал про порчу на сны, чтобы снился лишь тот, кто её заказал. Жертвы в яви болезны и обречены, души медленно губит на сны ритуал...

Мрачный день медленно перетекает в ещё более мрачный вечер. Время тянется, вязкой липучкой опутывая тяжелую голову, и сдавливает, сдавливает... Мысли хаотичными, мелкими искрами стучатся в сознание, заставляя судорожно вдыхать стерильный больничный воздух. Тело бесформенной массой, вздрагивает от каждого вдоха. Тишина и безмолвие. Пустота. Лишь головная боль. Я могу открывать глаза, могу пошевелить руками, ногами и даже встать смог бы, наверное, если бы знал зачем. Всё случилось неделю назад. Я, ты, счастье...

Лес дремучий да стужа звенящая, полнолуние, тишь, ночь глубокая. Верный друг мой - тень в небе парящая, птица мрачная да остроокая - мне отыщет траву расчудесную, под снегами да льдами цветущую, облетит все местечки окрестные. Я же зелье сварю всемогущее. Прошепчу ведовское послание, над бурлящим котлом. На девятый раз превратятся слова в заклинания, прозвучит в тишине лишь один приказ...

Застилает белым голубую даль, укрывает кедры белая вуаль, словно в чудо-сказке юная Метель пролила повсюду белую пастель. Белым снегом дышит зимний небосклон, белый иней вторит белый перезвон...

Эта ночь подарит сказку, и под звëздным хрусталëм, взяв волшебные салазки, мы отправимся вдвоëм. Там где край земли проложен, где кончаются моря, на пути, что век не хожен, встретит девица Заря. Только ей одной известны, все тропинки, все пути, как по вышине небесной до ларца с Добром дойти...

Факелы в тумане гасли, вспыхивали, гасли и вновь разгорались исполненные свежей пламенной силой. Силуэты фигур, облаченных в чёрные одеяния, ровно скользили по давно не хоженной тропе, словно не касаясь земли ногами. Четверо несли носилки, на них лежало что-то похожее на человеческое тело, накрытое плотной тканью. Один силуэт медленно передвигался в начале процессии, ещё двое замыкали её. "Семь? Их же было шесть, их количество увеличивается?" - от этой мысли стало совсем не по себе. Я подобралась непозволительно близко...