Аня Архипова

А при определенных обстоятельствах сможет ударить и пряником… или накормить кнутом. Он наверняка уже давно бы захватил все пригодные для обитания земли, если против него не работал бы сам мир «Гардарики». Могучая и своенравная Система взбрыкивала против новоиспеченного конунга-нагибатора, подкидывая ему один сюрприз за другим. Видимо, дело было в откровенно читерской «паровозной» прокачке. В силовом захвате власти на островах с помощью нескольких десятков топовых игроков. В молниеносном и сокрушительном ударе по самому сердцу Империи. В мгновенном выбросе на местный «рынок» целой кучи артефактного оружия из клановых схронов и астрономических сумм игрового золота...

Вряд ли обитатели забытого всеми богами крохотного селения у подножья гор прячут среди запасов сена на зиму или под досками пола золото иди хотя бы оружие… но я не видел аур ни коров, ни коз, ни даже домашних птиц — только кобылу, запряженную во что-то вроде повозки. Настолько тощую, тусклую и болезненную, что мне на мгновение показалось, что она уже перешла в мир духов. Видимо, здесь уже прошлись или дезертиры, сбежавшие из одной из многочисленных армий по эту сторону гор или сборщики податей — что примерно то же самое. Но зато теперь у местных есть кое-что куда более ценное для нас, чем золото, драгоценности, меха или мечи...

Но как тогда, черт бы его побрал, держится Антон?! Да, парень не так давно перевалил за третий десяток и никогда не жаловался на здоровье — но он в игре чуть ли не вчетверо дольше! Да, ему не нужно тащить на себе целую корпорацию — но у него нет толпы замов и рядовых сотрудников. Он один — не считая парочки таких же полудурков-идеалистов и ботов. Антону наверняка приходится проводить в вирте часов по двадцать в сутки — иначе он физически не смог бы сделать все, что каким-то немыслимым образом сделал. Вирт-синдром уже давно должен был превратить его мозги в кровавую кашу! Но почему-то не превратил...

А вот Олегу — в самый раз. — За каждым и не уследишь, — сказал он. — У тебя свои задачи. Отвлечешься — все, хана… Я тебя — если что — не виню. — А как тогда? — буркнул я. — Ни шагу назад, в штыки — и бегом на пулеметы, кто-то да добежит? — Бывает и такое, Антон. — Олег ответил на риторический вопрос с каменным лицом. — Думаешь, почему у нас мужики уже в тридцать пять все седые? У нас… У них. — А генералы? — наугад бросил я. — А генералы — это совсем другую голову иметь надо. Не каждый потянет. — Олег строго сдвинул брови. — Но жалеть — не буду. Не раскисать! — Так точно не раскисать, товарищ командир...

Вполне ожидаемо. Утрата связи с реальностью, устойчивые зрительные, слуховые и даже тактильные галлюцинации. Кровотечение из носа — я уже успел потрогать залитые чем-то горячим и соленым губы. А головная боль? Виски будто на мгновение сжало огромными раскаленными щипцами. В глазах потемнело, и я чуть не свалился — но взрыв схлопнулся так же быстро, как возник. Остались только звон в ушах, дрожащие пальцы и гудящий на сверхнизких частотах череп. А боль ушла — одновременно с Вигдис, вместо которой на диване осталось только скомканное одеяло. Все, теперь полный набор. Вирт-синдром во всей своей красе...

А вот современные охотники за Всемогуществом подобной предусмотрительность похвастаться уже не могли. Я без лишних раздумий утащил из кургана рукоять «Светоча», хоть над головой Ульва Рагнарсона на камнях и было нацарапано предостережение. Наверняка что-то вроде классического «Не влезай — убьет» в переложении на рунные письмена. Потом ограбил Руевита, едва не угробив всю дружину, а в довершении всего повторил сомнительный подвиг Дува-Сохора в Пещере Мертвых. А Сивый — то ли самолично, то ли руками очередного прикормленного клана — забрал осколок из древнего магического сейфа, созданного Кадерином...

— Колдовство людей совсем не такое, как тот дар, который достался тилвит тег . — Я не видел лица Одхана, но откуда-то знал, что эльф улыбается. — Арайт — речь, на которой говорили сами древние боги, создавая мир из воды, огня и гвахтер маур … пустоты. Они научили первых из моего народа словам, которые слышит ир хаул . Сильно… Перворечь, язык творения. Уж не тот ли самый исходный код, который положил в основу Системы сам Романов? И если так — каким же образом целая раса хакеров мироздания умудрилась вчистую слить каким-то там людишкам, которые тогда наверняка еще толком не научились даже ковать...

— Он… тот, другой арвейндидд тоже говорил так. — На лице Одхана вдруг появилось что-то вроде кривой улыбки. — Мы поверили ему и другим аэ дин — а они осквернили наше лле кисегредиг и забрали то, что я поклялся хранить! Выходит, мы не первые люди, которые поднялись так высоко? Но кто еще мог?.. — Кто приходил сюда? — Я склонился над Одханом и впился взглядом ему в глаза. — Как они выглядели? — Я не знаю, рифел грвах . Для нас все аэ дин выглядят одинаково… И к чему запоминать имена, которые ничего не значат? Он что, издевается? — Когда эти люди были здесь? — Я едва поборол соблазн выпотрошить сознание эльфа Волей...

То ли лупили с совершенно невообразимого расстояния, на которое «Истинное» попросту не добивало! — Нужно уходить отсюда. — Рагнар осторожно высунулся из-за края щита. — Или они просто перебьют нас всех… Какие же луки нужны, чтобы отправить в полет эти стрелы? — И какие руки смогут их натянуть, — отозвался кто-то из хирдманнов. — Мы сражаемся с великанами! Логично… Йотуновы кости, да где же прячутся эти переростки?! Я снова попытался как следует рассмотреть скалы на той стороне ущелья, но увидел только стремительно тянущиеся ко мне через дымку мира духов яркие желтоватые нити. Четыре сразу — похоже, враги успели сообразить, кто сшибает их стрелы на подлете, и принялись целиться тщательнее...

Поначалу нам приходилось двигаться друг за другом, затылок в затылок, но уже через пару сотен шагов дорога стала чуть шире, и похожий на кольчужно-меховую гусеницу строй поджался. Воины шли вдоль скалы по два-три человека и негромко о чем-то переговаривались. Я вырвался чуть вперед — на тот случай, если уступ под ногами вдруг окажется недостаточно надежным. Или на случай внезапного появления… Кого? Чем дольше я двигался по горной тропе над пропастью, тем больше убеждался в ее искусственном происхождении. Она не отличалась ни ровными краями — время и стихия сделали свое дело, превратив кромку уступа...