Кира Лютес

... – Я думаю, что надо принимать все меры по остановке распространения. Вчера я читал одну статью о коронавирусе, и проблема в том, что число заболевших растет не постепенно, а резким скачком, - Джейк сделал движение вытянутым пальцем резко вверх, как будто нарисовал кривую галочку, - а у нас же ждут пока заболевших не станет триста тысяч миллионов. Мы можем знать только о 50 случаях, - Джейк показал малюсенький столбик двумя пальцами, а потом резко раздвинул руки в разные стороны, - а их на самом деле вот столько. – Щас посмотришь, его распространение почти закрыли, сейчас все ушли на карантин...

... – Щас ещё пару недель, ну может больше и всё, они уже найдут лекарства, это же не испанка во Франции или чума в Европе. Просто будьте умнее. Единственное интересно на ком они его тестируют? На зараженных? Ну да, всё равно же сдохнут. – Да, но почему бы ещё просто не перестраховаться карантином? Ты посмотри сколько людей в метро, оно пропускает несколько миллионов в день, представь себе какая заражаемость у вируса. – ТАК ТЫ НЕ ЛЕЗЬ РУКАМИ В ЛИЦО! Конечно, в вагоне проехался, а потом начинает, то в рот лезть, то глаза чесать, а оно всё, сразу через слизистую попадает в лёгкие. Просто не трогай ебальник свой и всё будет нормально...

... На следующий день у Джейка выдался «ленивый» выходной. Дел было запланировано немного: сходить за продуктами, заняться творчеством, изучить новые возможности для роста или заработка денег, заняться физическими упражнениями. Но в результате похода за продуктами было забыто куриное филе, его просто не купили, новые возможности остались лишь в мыслях, задумках и мечтах, а творчество отложилось на такой поздний вечер, что Джейк, можно сказать, занимался им уже на следующий день. Ада и из упражнений не было сделано ничего вообще. Если только вставание с дивана и прогулка до магазина не стали вдруг считаться упражнениями...

... Вскоре пришла пара – парень и девушка, они обратились к Джейку. ­ – Скажите пожалуйста, а у Вас только пончики? – Да, - ответило его улыбающееся лицо. – А как Вы думаете, поместится на пончик 24 свечки? Джейк на несколько секунд выпал из пространства, задумался и засмотрелся на витрину. ­– Нууу… Вы можете попробовать вставить их все на этот пончик, у них всегда огромный размер, прям, пельмень. – сказал Джейк и тут же задумался, почему вообще он говорит пельмень, пельмени ведь маленькие, но в его голове слово «пельмень» звучит как нечто большое, наверное, блин был бы ближе по смыслу, но пельмень звучит как-то лучше...

Держась за поручень одной рукой, Джейк всё равно покачивался в вагоне метро, мчащегося к следующей станции, в другой руке он держал свой телефон и читал статью о новом вирусе от какого-то неизвестного ему бизнесмена или крупного руководителя. В статье приводились различные графики, таблицы и диаграммы, данные приблизительных теоретических расчётов и просто полезная информация об этом вирусе. «Господи, он развивается такими ужасающими темпами… а наши власти так медлят с действиями…», - Джейк тихо загрустил, - «надеюсь я не принесу его домой и не заражу любимую». По приезду на работу Джейк обнаружил небольшой диспенсер с дезинфектантом...

... Женя уже был на подходе к церкви, как позвонила мама: – Привет, ты дома? – Нет, мам. – В магазин пошёл? – Нет, а что? Купить что-то? – А где ты? – Да в церковь решил сходить. Как-то захотелось. – Чего это вдруг тебе захотелось сходить? – Не знаю, ма, какая-то тоска, злость внутри сидит, да и я же давно хотел просто сходить, а тут ещё и повод появился. – Это ты специально ждал праздника? – Какого праздника? – Сегодня же большой церковный праздник, Покров Пресвятой Богородицы. – Нет, мам, я не знал, просто захотелось сходить. А ты с каких пор за праздниками церковными следишь? – Да я не слежу, нет, коллеги сказали...

... В последнем классе, вдруг оказалось, что мечта всей его жизни – работа в ФСБ, обрушилась буквально в миг. Всё его детство ему твердили: «там убивают», «там нет личной жизни», и так далее, а он отвечал: «ну и что, а кто тогда?». Мечта, за которую он сражался с родственниками всю сознательную жизнь, которая казалось ему крепкой как ничто, сломалась будто бокал из тонкого стекла, в который ударили кувалдой по имени «сидевшая родня». Обидно было не только то, что из-за других людей его мечты рушатся, что в этом нет его вины, но и то, что он этих родственников знал лишь по имени и видел два раза в жизни, но это ничего не решало...

... Изнуряющая перестрелка заканчивается победой защищающегося офицера, и, обессиленный Женя, расслабляет руки. Его игрушки-марионетки падают на ковёр вниз лицом. Его глаза осматривают поле битвы… Сколько павших… Какая бойня. Уставший, он отвлекается на телевизор, и только сейчас начинает слышать, что мама и бабушка разговаривают. – Представляешь, Оль, - сказала бабушка маме, - Маша же все ходила в церковь, и просто ходила, и к батюшке, и на службы… А тут ехала с мужем на море, ну и за день до отъезда как обычно пошла в церковь, чтобы там дорога хорошо прошла, и так далее. – Та-ак, - мама выжидающе смотрела на бабушку...

– Представляешь, Машка-то как долго не могла забеременеть, сколько лет ходила, пыталась… Женю всегда учили не подслушивать, не «греть уши», и вообще слушаться родных и старших, но как же не греть эти самые уши, когда мама сидит в коридоре рядом с кухней, где сидел её сын и ел свою утреннюю кашу. Живое обсуждение во время разговора по телефону заставляло связки напрягаться ещё сильнее, усугублялось это тем, что голос мамы сам по себе был громким, дверь на кухню была открыта, коридор совсем рядом, можно сказать, что телефон почти висел на кухне, тут даже если очень хотеть, не получится не слышать...

... – Чо-о-о? – в один голос сказали Галя с Максимом. – То-о-о. – издевательским мычанием ответил им Александр. – Знаете что? ­– с грустью сказал Сергей Алексеевич, – хочу уехать из странны. – Куда в отпуск собрался? – спросила Лена – Не в отпуск, совсем уехать хочу. – Зачем? – всё не понимала Лена. – Да в смысле зачем? Не нравится мне тут жить. – В смысле не нравится? Что тебе здесь не нравится? – Ну ты в окно посмотри! Дороги все разбиты, здравоохранение, образование, социальные институты, всё что можно, всё разломано и разрушено, и работает как сломанные часы: дважды в сутки показывают правильное время...

... В это время без стука и приглашения или хотя бы предупреждения вошли Галина, другая тётка Сергея Алексеевича, и её друг Максим. – Я тут услышал ваш разговор, говорите вы, конечно, так громко, что на улице в нескольких метрах от двери всё весьма хорошо слышно. Так вот, слушайте, знаете, что вчера нашёл в комнате своего соседа? – Какого соседа? – спросил Сергей. – Ну соседа по квартире, из другой комнаты, так вот, нашёл там… – А что ты в его комнате делал-то вообще? – Да блин, что-то своё потерял и искал там у него, история не об этом! – А о чём? – Так забыл с вашими этими допросами… Щас, а-а-а,...

... Когда Сергей Алексеевич вновь вернулся на рельсы размышлений и стал обдумывать линию повествования как к нему без стука ворвался его дядя Пётр Денисович. – Здарова, сосед, я к тебе на минутку, - посмеиваясь, сказал он. – Привет, - обескураженно ответил ему Сергей Алексеевич, явно не ожидая кого-либо из гостей. – Давай чайку хлебнём, а? Я пока к тебе шёл такой стих придумал. – Но я занят, вроде как. – Занят не занят, работа не волк и волк не работа, давай, грей воду, щас я тебе его продекламирую. Пётр Денисович встал в позу, упёр руки в боки и начал, с почти не скрываемой улыбкой, говорить: Мы ели ели три недели, А ели все кончатся не хотели...