Mary

— Да что ж ты за дрянь такая! — взвыла Раиса Николаевна, размахивая мокрой тряпкой. — Двадцать лет живешь с моим сыном, а элементарного уважения к старшим нет! Карина стояла посреди кухни в халате, растрепанная после ночи, и чувствовала, как внутри все кипит. Свекровь прилетела от сестры с утра пораньше. И вот теперь орет на всю квартиру, а Руслан сидит за столом, уткнувшись в телефон. — Чего глаза вылупил? — повернулась она к мужу. — Не буду я мыть унитаз твоей мамани! А то нашли прислугу! Руслан поднял голову, моргнул несколько раз, словно не понимая, где находится...

— Твоя мамаша опять съела мои макароны! — Лиля швырнула пустую пачку на стол так, что соль рассыпалась по клеенке. — И эта твоя сестрица со своими детьми! Сколько можно терпеть? Ярослав даже не поднял головы от телефона. Привык уже. Жена каждый вечер начинала с одного и того же. — Больше никаких разговоров, ясно? — Лиля схватила его за плечо, заставив обернуться. — Я не собираюсь кормить твою сестрицу и мамашу! Пусть идут и пашут на работе! Он посмотрел на жену. Лицо красное от злости, волосы растрепались...

— Чёрт! — выплюнула Тая, швыряя мокрую тряпку прямо на пол. — Как же всё это надоело! Кафельная плитка в ванной отразила её злое лицо — красное пятно среди белизны. Капли с потолка падали в старое ведро с металлическим звуком. Тук-тук-тук. Как китайская пытка. — Что случилось? — Аркаша высунулся из спальни, волосы дыбом, трусы криво сидят. — А ты спрашиваешь! Твоя мамаша опять со своим цирком-шапито припёрлась! И всю свору с собой притащила! За окном хлопнула дверца машины. Потом ещё одна. Голоса на лестничной площадке — громкие, наглые, знакомые до тошноты...

— Дрянь! Сволочь наглая! Что же ты устроила из-за пустяка! Опозорила меня перед людьми, разлучница! — завопила Лилия Ивановна, швыряя в Вику мокрую тряпку для пола. Тряпка шлепнулась о стену кухни с отвратительным звуком, оставив грязный след на свежих обоях. Вика вздрогнула, прижав к груди маленькую Машу. Малышка заплакала пронзительно, испуганно. — Мама, прекрати! — Роман выскочил из ванной комнаты, обмотанный полотенцем. Волосы мокрые, на лице — растерянность и злость одновременно. — Что происходит?...

— Твоя мамашка совсем с катушек слетела! — Аля швырнула осколок тарелки прямо к ногам мужа. — Немедленно забери эту чокнутую из моего дома! Ярослав замер в дверях кухни. Вчера еще здесь был порядок — белые шкафчики, аккуратные полочки со специями, его любимая красная кружка на подоконнике. Сейчас кухня напоминала поле боя после авианалета. — Она что, правда все это...? — он показал рукой на разгром. — А ты как думал? Твоя драгоценная мамочка пришла в гости на полчаса, а устроила тут апокалипсис!...

— Сволочь! — выкрикнула Раиса Ивановна так громко, что соседи наверняка услышали через тонкие панельные стены. — Думаешь, я дура что ли?! Вера замерла с половником в руке над кастрюлей с супом. В кухне стало так тихо, что слышно было только бульканье супа и надсадный свист старого чайника. — Мам, что случилось? — Антон выглянул из комнаты, где смотрел новости, и его лицо тут же вытянулось. Он знал этот тон. Знал, что сейчас будет. — А то ты не знаешь! — Раиса Ивановна села на табуретку у окна, скрестила руки на груди и уставилась на невестку...

— Да ты, наглец, уже все деньги перетаскал своей сестрице! Как будто резиновый кошелёк у нас! — заворчала Лида, швыряя на стол пустую банку из-под кофе. Вася даже не поднял головы от телефона. Палец привычно водил по экрану — опять Снежана что-то строчила в мессенджере. Наверняка денег просила. Как всегда. — Я тебя спрашиваю! — Лида подошла ближе, руки уперла в бока. — Ты меня слышишь вообще? — Слышу, слышу... — пробормотал Вася, не отрываясь от телефона. — Тогда отвечай! Сколько ты ей на этой неделе дал? Вася наконец поднял глаза...

Сквозь пелену сна Анфиса услышала знакомый звук — хлопанье дверцы холодильника. Потом шорох пакетов, приглушенный мужской смех и негромкое бурчание. Часы на тумбочке показывали половину седьмого утра. — Да что ж такое! — прошипела она, резко садясь в постели. Босиком, в затертом халате, она вылетела на кухню. Картина была знакомой до тошноты: Степан стоял у плиты, жарил яичницу, а рядом с ним восседал его братец Гриша — тридцатилетний балбес с вечно голодными глазами и руками-загребушками. — Я тебе...

— Да пошёл ты со своими планами! — Маша швырнула сковородку в раковину так, что брызги жира разлетелись по всей кухне. — Значит меня хочешь в общагу пристроить, в квартиру своим родителям отдать? Не получится, дорогой, и не мечтай! Ефим замер у холодильника, держа в руках банку огурцов. Вот оно. Началось. А он-то думал, что хитро всё обставил, через тётю Таню передал намёк о переезде. Дурак. — Машка, ты чего психуешь? Какая общага? — Он поставил банку на стол и осторожно приблизился к жене. Знал же, что с ней лучше не спорить, когда она в таком настроении...

— Дрянь ты, Серёжа! — Арина швырнула мокрой тряпкой прямо в телевизор. Капли воды разлетелись по экрану, размазав изображение футбольного матча. — Значит для своих дружков в пивняке ты нашёл время, а меня в больнице проведать не смог! Сергей даже не повернул голову от экрана, только крякнул что-то нечленораздельное и потянулся за пультом, чтобы вытереть воду. — Ты меня слышишь вообще? — голос Арины поднялся на октаву выше. Она стояла посреди гостиной в больничной пижаме — полосатой, выцветшей, пахнущей хлоркой и чужим горем...

Тишина магазина взорвалась криком. — Да как ты смеешь! Я за тобой наблюдаю уже полчаса! Ворованные деньги тратишь! Дарья Сергеевна стояла у касс, вытянув указательный палец в сторону худенькой девушки с косичкой. Та сжималась, будто хотела провалиться сквозь линолеум. — Инга, это же... — пробормотала кассирша, но свекровь не дала договорить. — Молчи! Всё село знает, что эта стерва крутит с моим сыном! А деньги откуда? У Архипа небось выпрашивает! Очередь замерла. Пенсионерки вытянули шеи, молодые мамочки доставали телефоны...

Кофе разлился по белой скатерти именно в тот момент, когда прозвучали эти слова. Коричневое пятно расползалось, как чернильная клякса на чистом листе. — Ишь, какая умная нашлась! Врач, видите ли! А дома что творится — не видишь! — Галина Тимофеевна швырнула мокрую тряпку в сторону раковины, но промахнулась. — Костенька надрывается, работу ищет, а ты только и знаешь, что в больнице своей пропадаешь! Виола стояла посреди комнаты в своей застиранной футболке, волосы растрепались после ночного дежурства в больнице...